рассуждать, нет смысла. Хотя, кто знает, мож после этого срока соберусь и уеду, в Ирландии вон всем до фени, кто сколько сидел и за что; эй, замечталась? – держи мои чертовы ноги, двадцать четыре, двадцать пять, хорошо, хватит, отпускай, спасибо!
– А я хотела бы такую небольшую корчму открыть где-нибудь возле большой дороги, от нас до московской трассы километров пятнадцать, машины без конца ездят. Ну, корчму, где готовят, как дома, всякий сельский харч…
– Мечтать не вредно, ты заодно библиотеку у дороги не собираешься открыть, чтобы читать вслух по вечерам? Придумала себе идиллию, а?
– Тебе лишь бы посмеяться.
– Женщины, прогулка окончена. Не разговаривать. Заходим внутрь.
– Ну, блин, окно бы открыли. Абзац, чем вы дышите?
– Что сегодня на ужин?
– Вроде перловка и рыбные котлеты. Можешь брать мои, я все равно их не ем.
– Рыбные?
– Нет, блин, свиные – ясен пень, рыбные.
– А ты?
– У меня то-се из магазина осталось. Не боись, с голоду подыхать не собираюсь.
– Спасибо, на самом деле жрать ненормально хочется. Сколько до ужина?
– Скоро уже. А почта сегодня была?
– Ау, девочки, никто не ест? И не ешьте пока.
– А что такое?
– Господи, да ничего – пойду, шефу позвоню!
– Что сделаешь?!
– Ты чего – со шконки рухнула?! На горшок пойду, вероятно, будет пахнуть, причем, не розами.
– Нашла время…
– Ну, знаешь – это не мы, это оно нас находит.
– Кошмар, конечно. В других хатах хоть фанерная перегородка есть, тоже, правда, до уровня глаз всего.
– А то! Все должно просматриваться – иначе возьмет кто да и повесится в сральнике, подложит говна администрации, так мы всё время должны быть начеку, усекла? И еще – чтобы ты понимала, что ты за чмо и где находишься, прав сходить по-человечески на горшок у тебя просто нет.
– Цыгане, говорят, во время этой процедуры газеты жгут, только они еще хуже воняют. Ладно, давай уже, делай, чего решила, чтобы успеть проветрить до ужина.
…Здравствуй!
Прости, что по-разгильдяйски долго не отвечала на Твое письмо; тому есть несколько причин, а первая и главная из них такова: в своей неповторимой несобранности я случайно вложила адресованное Тебе письмо в конверт, в котором хранила марки, – в результате сама оказалась без марок, Тебя же заставила призадуматься. Это целая отдельная история о том, как в панике я несколько дней подряд выворачивала наизнанку все свои вещи и, можно сказать, всю камеру, пока в конце бесплодных поисков не родилось подозрение, ГДЕ бы эти марки могли быть – подозрение, значительно окрепшее после Твоего письма. И у меня не было и мысли сомневаться в твоих финансовых возможностях, более того – здесь почтовые марки на вес золота, так что, пожалуйста – станешь отвечать, сунь их в конверт и пришли обратно. Ты знаешь,
