программкой шурша,сам сижу, испугавшись притворно,
а под купол взлетает душа.
Бьёт прожектор, как шприц под лопатку,
воют волки оркестру назло.
Если ты в этой жизни подсадка,
кто оценит твоё ремесло?
Понимаешь, пронырлив, как стронций,
совольерник беззубых зверей —
недостаточно здешнего солнца
для зарядки твоих батарей.
Жизнь тряхнёт и поставит на место
наблюдателем из-за кулис,
где ковёрный, впадающий в детство,
умирает от смеха на бис!
Пацаны
Засушенный Левиафан насущный
сгодится нам под пиво или водку.
Оставь надежды – всяк сюда идущий,
пересчитавший прутиком решётку.
На переезде пёс кусает воздух,
как самовар, захлёбываясь паром,
вокруг сплошные тернии, а звёзды
задушены коньячным перегаром.
Лопату прострелив из самопала,
зайдёшь в кино, а там сплошные «Даки».
И время пролетает, как попало,
на вырезанных лыжах из бумаги.
Мы этот мир прощупали с изнанки,
в центральный парк протискиваясь боком,
где наполняют жестяные банки
берёзы свежевырубленным соком.
В пятнадцать вёсен сладко сердцу ёкать,
воздушный поцелуй, как чай из блюдца.
Мы выросли без страха и упрёка,
и в этом смысле некуда прогнуться.
Новинка
Суть концепта: быт налажен – напрягаемся вдвойне.
Толька, Петька, братцы, как же – где же «истина в вине»?
Наша улица – из пыли и скворечников мирок,
как любил её, навылет, вороватый ветерок.
Вмажешь и – бегом за парту, сквозь дворовый переплёт,
где пощёчины асфальту клён опавший раздаёт.
Где ты, гастроном «Новинка» – карамельки на развес.
Умерла мерлин-блондинка, кончился марк каберне-с.
На скамейке те же мухи, мхом убитая земля.
Некому горланить: шухер! И не надо, ву а ля.
Невыносимая лёгкость бытия
Горят каштановые свечи,
выигрывает солнце в го.
Тебе несут стекло навстречу,
а ты проходишь сквозь него.
Грозит с небес стальная Кали…
Ты, только с радуги сбежал,
пьёшь воду мелкими глотками
из шланга, бьющего в пожар.
Игра в бутылочку из горла,
шестнадцать вёсен – заодно:
любви все возрасты попкорны —
последний ряд твоё кино!
Сизиф
Пропах мороз, как сахар кусковой,
дымком костра и нафталином. Сердце
сдавило ностальгической тоской,
и никуда от детства мне не деться.
Идти гулять – что может быть важней?
Ослепло солнце утром над Казанью.
С обрыва по разбуженной лыжне
летишь в овраг с закрытыми глазами.
Пусть веки за ресницы держит страх,
сугроб
