дать отпор.
Дверь моей камеры противно заскрежетала, послышался щелчок отворяемого замка и чьи-то легкие шаги.
Я не стала оборачиваться к посетителю, все равно не увижу, а все, что он хочет сказать, – скажет моей спине.
– Инари, деточка… – мягкий обволакивающий, давно забытый голос.
Неужели уши обманывают? Откуда она здесь?
– Матушка Гелла? – прохрипела, все еще не веря неожиданному счастью.
Я не успела повернуться, как меня уже обнимали теплые руки названой матушки.
– Откуда? Как вы оказались здесь? – Я не скрывала своих слез и нежно прижималась к женщине.
Пять лет назад матушка Гелла покинула пансионат. Она входила в число нянек и гувернанток, приставленных к нам, малюткам, на окраине поместья. Но вместе с моим переводом в главное здание перевелась и она. Преподавая мне и моим одногодкам азы грамоты и письма, сердечная женщина занималась со мной дополнительно по всем предметам, позволяя обогнать сверстниц.
Именно матушка Гелла первое время собственноручно красила мои волосы, смазывала мое тело въедливыми мазями и обесцвечивала губы.
В последний год, который мы провели вместе, она обучила меня премудростям наложения грима. Как же бесилась сестра Антония, когда на ее уроках мастерства маскировки ни одно косметическое средство не брало меня. Цвет кожи не выравнивался, а даже наоборот, все смотрелось рваными ранами или лишайными пятнами. Единственное, что поддавалось ее рукам, – это мои волосы. Ох, и оторвалась она на них! Я всерьез опасалась, что останусь с соломой на голове или вообще облысею.
Но опасения сошли на нет, названая матушка вместе с мазями передавала мне все необходимые лечебные маски.
Возможно, кому-то покажется странным: откуда у пансионерки косметические и многие другие средства. Нет ничего проще для того, кто проработал многие годы в Ордене Магнолии, передать все через друзей. Что матушка Гелла и делала – через прачку, кухарку и конюха мне доставались снадобья. У последнего я, кстати, и натиралась всеми снадобьями раз в месяц.
Тогда, пять лет назад, матушка покидала пансионат с тревогой в сердце, сказав, что сильно заболела ее близкая подруга. Но, даже присматривая и ухаживая за ней, она не забывала обо мне.
Я и представить не могла, насколько скучала по ней! Мне, бастарду, никогда не знавшему любви и ласки настоящих родителей, была подарена Небесами любовь этой женщины. Двенадцать счастливых и радостных лет, несмотря на детскую жестокость. У меня была она – сестра Гелла, и все прочее меркло на ее фоне. Она вернулась, когда я уже опустила руки. Может, это знак, что еще рано сдаваться?..
– Вы вернулись… насовсем? – задала вопрос, который мучил меня.
Матушка долго не отвечала, я начала беспокоиться.
– Да, мое сокровище, – наконец произнесла она.
– Господь услышал мои молитвы, – выдохнула я и вновь
