оскорбительного тона. Де-е-по! – передразнивал Сергей Петрович супругу, наливаясь багрянцем помидорных оттенков. – За столько лет так и не уразумела, что такое железная дорога! Да это кровеносная система государства!!
– Ага, а ты в ней, конечно, одно из сердец! Регионального масштаба…
– Чего ты несёшь! Сердце… хм… регионального масштаба… А ещё медик! Сердце в любом организме – одно!
– Ошибаетесь, милейший Сергей свет Петрович! Вон у жирафа – два, а у осьминога – три. И кстати, последний товарищ – с голубой кровью. Или червячка дождевого возьми, которых ты на рыбалках своих изводишь, – целых пять сердец!
– То-то его разорвешь, а ему хоть бы хны. Был один – стало два!
– А ещё есть отвратительнейшая на вид рыба миксина, такой здоровенный полуметровый червяк. У неё четыре сердца. Триста миллионов лет уже в водах мирового океана обитает. Хищница, падаль жрёт. Выгрызает дыру в теле, проникает вовнутрь и выедает трупы погибших морских животных изнутри…
– Альбина! Ты хотя бы перед обедом воздержалась!
– А что я такого сказала? Малость просветила ваше рыбацкое величество… Хорошо, пусть сердце будет одно – министр ваш, засевший в столице. А ты тогда кто? Эритроцит? Лейкоцит? Или ещё не оторвавшийся тромб?
– Я – заместитель начальника железной дороги, – веско бросал Сергей Петрович, благородно проглатывая сравнение с тромбом, но обычно добавлял: – И груз ответственности, лежащий на мне, несоизмерим с твоей клистирно-пробирочной вознёй. – При этом Сергей Петрович делал такую гримасу, которая могла заменить любое рвотное.
Тут уже взвивалась Альбина Феоктистовна, вторую пятилетку возглавляющая областную санэпидемстанцию.
Стрелка семейных весов при этих дуэлях иногда более часа моталась из стороны в сторону. На одну чашку весов валом сыпались рельсы, шпалы, стрелки, семафоры, сходы подвижного состава и виноватые стрелочники, на другую – жуткие эпидемии, пандемии, эпизоотии, эпифитотии, повсеместный мор и полчища грязноруких работников торговли и общепита без санитарных книжек, но склонных к ЗППП, как и к разведению в качестве домашних животных сальмонеллы и холерного вибриона.
Вот содержимое второй чашки, помноженное на материнскую любовь, и руководило Альбиной Феоктистовной в её протесте очередному выезду сына на поля битвы за урожай. При её должности, личных и служебных связях в лечебно-профилактической сфере удовлетворить протест было несложно: одна маленькая медсправка могла бы устранить для студента Шишкина не только форс-мажорные обстоятельства, но и породить по его адресу искренние сопереживания и неподдельное сочувствие лучшей части профессорско-преподавательского состава.
Собственно, и даже так далеко не надо было заходить. Достаточно было бы телефонного звонка в деканат факультета:
– Анатолий Иванович? Здравствуйте! Областная санэпидемстанция беспокоит. Не отвлекаю от учебного
