переполняли чувства к товарищу Сталину. Изя успокаивает его, протягивает руку, в которую ложатся 50 рублей за срочность исполнения:
– Это – совсем другое дело, это – по-коммунистически.
После ухода заказчика начинается застолье. Иногда к компании примыкает бригадир скорняков Керцнер, признающий только хорошие коньяки.
– Толик, будь другом, забегай за бутылочкой КВВК.
Обычно так дружили до вечера, когда всем хочется петь:
Ой, да я не буду, ой, да я не стану, –
Я, мальчишка, не достану.
И мастерская хором взрывалась:
Нет, ты будешь, нет, ты станешь,
Я нагнусь, а ты – достанешь!
На следующий день художники, уставшие, но полные решимости, перебирали ногами с разных концов города в направлении Тираспольской. Для новых трудовых свершений, за которые вся мастерская была увешена вымпелами ударников.
Золотарь
Послевоенный город заселялся очень плотно, вплоть до подвалов, которые, обычно не были коммунальными. В больших полуподземных помещениях праздновали одесситы именины, свадьбы, советские праздники…
В одном из таких подвалов проживала красивая девушка, в которую влюбился «золотарь». В период ухаживаний он тщательно скрывал свою профессию. После работы мылся хвойным мылом, перед свиданием подходил к друзьям, водителям горкоммунхоза, и интересовался, чем от него пахнет. Водители привычно шутили: «как будто кто-то под елкой нагадил…» Он купался повторно. Но с достатком у него все было в порядке.
Но все тайное становится явным, и невеста, в конце концов, таки узнала, кем он работает, и откуда у него деньги. Последовал бурный разрыв.
Через некоторое время эта девушка засобиралась замуж за другого, более достойного, по ее мнению, избранника.
В разгар свадьбы, когда гости в подвале на Молдаванке весело отплясывали «семь-сорок», отставленный жених из коммунхоза без лишней помпы подогнал свой ЗИС-5 с бочкой, вставил широкий шланг в настежь раскрытое окно, и слил в подвал все содержимое цистерны, попавшее в нее из выгребных ям частного сектора.
Город долго шумел, осуждая поступок водителя-ассенизатора, который никак не украшал репутацию красавицы-Одессы, как и квартиру его бывшей невесты…
Инна
Нас как магнитом притягивал к себе подоконник правой парадной подъезда дома № 23 по улице Жуковского. Настроение играющих в карты пацанов напрямую зависело и от того, сколько горячих пирожков удавалось вытащить из окна столовой.
Надоедливая внучка мясника Тайчера подходила к подоконнику со стороны двора, вытягивала указательный палец в сторону игроков и дразнила их:
– Буркулёз, дырки, дырки!
Это было привычно, и пацаны плевали в сторону пятилетней Белочки, внучки Тайчера, как в урну. Разукрашенный подобно новогодней елочке ребенок бежал жаловаться своей бабушке: «Они на мене нахаркали!»
Бабушка Тайчер, спотыкаясь, бежала к окну:
– Ви,
