его мозга, не затуманенной алкоголем, все же дошло, что женщина добрых лет двадцать как мертва: убедившись в этом, он сразу надулся и несколько приосанился. – Во-первых, – произнес он (воздев палец и приготовив к тому же остальные, дабы подчеркнуть лишний раз, что одним доводом дело не исчерпается), – я счел, что ты намерен предложить такую историю, что будет не ужаснее дела Бичема. В деле же Хатч мы имеем не только похищения, но и убийства младенцев, осквернение могил – при том что могилы оскверняли мы сами, да простит нас Всевышний…
– Верно, – отозвался я, – да только…
Но ни о каких «да только» и речи идти не могло – мистер Мур не внимал голосу разума. Взметнулся второй палец, и он попер дальше:
– Во-вторых, моральные последствия… – как же он любил этот риторический оборот, – … дела Хатч, пожалуй, гораздо опаснее истории с Бичемом.
– Все правильно, – попробовал вклиниться я, – именно поэтому…
– И наконец, – прогремел мистер Мур, – если бы даже эта история и не была столь дьявольски ужасающа и опасна, – уж не тебе, Стиви Таггерту, ее рассказывать.
В этом месте я не понял. Вообще-то мне до сей минуты не приходило в голову, что именно я должен рассказывать эту историю, но его заявление, что рассказывать ее не мне, здорово меня покоробило. На что это он намекает?
Все еще надеясь, что я как-то превратно истолковал его речь, я вынужден был задать прямой вопрос: что же конкретно может воспрепятствовать мне поведать устрашающую сагу Либби Хатч, если мне вдруг придет эдакое в голову? К вящей досаде моей мистер Мур заметил в ответ, что у меня отсутствует как надлежащее образование, так и соответствующие навыки.
– Ты что себе думаешь? – вопросил он, явно не истощив запасов уязвленной гордыни. – По-твоему, книгу написать – все равно что выписать чек на товар? Ремесло писателя не так уж отличается от торговли куревом?
Тут меня уж несколько перестал забавлять сидевший передо мной пьянчуга, однако я решил предоставить ему еще один шанс.
– Неужто вы забыли, – тихо процедил я, – что с тех самых пор, как я поселился у доктора Крайцлера, он лично занимался моим образованием?
– Пара лет свободных слушаний, – вспыхнул мистер Колонка Редактора, – ничто по сравнению с полным курсом Гарварда.
– Ну так поправьте меня, если я сейчас ошибусь, – парировал я, – да только гарвардское образование не больно-то помогло вашей скромной рукописи увидеть свет. – Тут глаза мистера Мура сузились. – Разумеется, – втирал я глубже соль в его раны, – я так и не пристрастился к питию, как это полагается господам ваших занятий. Но во всем остальном, смею надеяться, я ничем не уступаю вам щелкоперам.
Последнее слово прозвучало подчеркнуто – к этому оскорблению мой собеседник всегда относится болезненно. Но я отнюдь не перестарался. Замечание сие призвано не ранить, но жалить, и в этом я преуспел – мистер
