Разумеется, те же мысли можно сформулировать и более парадоксально, как это делает Лесли Фидлер. В том же выпуске «Калибано» публикуется его статья 1981 года, а в 1980 году в «Салмагунди» вышла его дискуссия с несколькими американскими писателями. Фидлер их явно дразнит. Он расхваливает «Последнего из могикан», приключенческую романистику, готические романы, всякое чтиво, презираемое критиками, но способное порождать мифы и занимать воображение не одного читательского поколения. Фидлер гадает – не появится ли в литературе что-либо сравнимое с «Хижиной дяди Тома», которую с одинаковым упоением читают на кухне, в гостиной и в детской.
Шекспира он причисляет к «тем, кто умел развлекать», и ставит рядом с «Унесенными ветром». Фидлер всем известен как критик слишком тонкий, чтоб во все это верить. Он просто хочет снести стену, отделяющую искусство от развлечения. Он интуитивно чувствует, что добраться до широкой публики и заполонить ее сны – в этом и состоит авангардизм по-сегодняшнему; а нам он предоставляет полную возможность самим дойти до мысли, что владеть снами вовсе не значит убаюкивать людей. Может быть, наоборот: насылать наваждение.
Маньеризм
Продолжая развивать тему предтечей современного авангарда, мы не можем обойти такое явление, как маньеризм – направление в художественной литературе, живописи, архитектуре и музыке XVI столетия. Некоторые возразят мне, что маньеризм в литературе некорректно выделять в самостоятельное направление, поскольку это всего лишь ранняя форма барокко. И «да» и «нет»: понятие маньеризма включает в себя и раннее барокко, но не ограничивается им. Дело в том, что термин «маньеризм» является собирательным названием для целого ряда явлений своего времени (достаточно отличающихся, чтобы выделять те или иные течения, но достаточно схожих, чтоб обозначить ряд характерных черт), примерно как термин «авангард» является собирательным наименованием для экспериментальных тенденций в искусстве ХХ-ХХI веков.
Как уже говорилось ранее, авангардное искусство возникает и развивается в кризисные эпохи как реакция на глобальные (преимущественно негативные) перемены. В 1527 году казна императора Священной Римской Империи была пуста, и многотысячное войско, преимущественно состоящее из немецких ландскнехтов, пошло добывать себе пропитание самостоятельно, грабя, убивая и насилуя население тех мест, по которым оно прошлось, словно саранча. Попутно в ряды этого сброда вливались головорезы и отморозки, шваль всех мастей со всей Западной Европы. Апофеозом стало разграбление Рима, в ходе которого Папа Римский выжил ценой стоического самопожертвования швейцарских наёмников (из-за чего в службу безопасности в Ватикане традиционно отбирают по национальному признаку – знаменитая Швейцарская Гвардия Ватикана). Вообще между швейцарцами и ландскнехтами издавна существовала взаимная лютая ненависть, как между
