Но хоть мои родители и принимали непосредственное участие в моем воспитании и в формировании моего внутреннего мира, к случившемуся в дальнейшем это имеет только косвенное отношение. Так что больше о них говорить не буду, хотя очень их уважаю и люблю. Дай бог им здоровья и долгих лет жизни.
Жизнь продолжалась своим чередом. Вполне однообразные, хотя нельзя сказать что серые и скучные, будни летели день за днём. И ни что не предвещало стремительных и бурных событий, в корне изменивших не только мою жизнь, но и отношение к ней. Постараюсь кратко рассказать о последних событиях, предшествующих безумному изменении моей дальнейшей судьбы. Хотя сам вспоминаю эти часы как в тумане, и многие факты, сопутствующие этому, до сих пор трудно связать между собой, по причине того, что узнать и проанализировать всё на месте, у меня просто не было возможности, и о многом из моего рассказа приходилось догадываться вдалеке от этих мест.
Проснувшись утром, в день Святого Валентина, понял, что желание идти на лекции отсутствует полностью, тем более что на вечер была запланирована большая весёлая вечеринка. Ополоснувшись в душе, зашёл на кухню и увидел, что кофе нет никакого, ни заварного, ни растворимого, что меня немного расстроило, так как за многие годы у меня выработалась устойчивая привычка по утрам принимать этот божественный напиток. Бежать с утра в магазин не хотелось абсолютно, и решил зайти к Костику, благо он жил в соседней парадной. Прихватив остатки пирожных, так как с пустыми руками было вроде неудобно, завалился к нему.
– Привет Шаман, кофейком угостишь! – сказал я с порога, глядя на заспанную физиономию друга.
– И тебе не хворать, Железяка! Чего в такую рань? – пробурчал он, пропуская меня в квартиру.
– Да соскучился сильно. Вот и решил заглянуть.
– Да не ври уж. Опять дома хоть шаром покати, наверное?
– Обижаешь! Я даже тебе прихватил сладостей. – Надо заметить, костя был неисправимым сладкоежкой, но при этом был довольно худым и мы часто подшучивали по этому поводу в стиле – не в коня корм. Но на такие шутки он никогда не обижался, впрочем, как и на другие, и даже на «Ботаника» или «Чокнутого мистика» он никогда не хмурился. Впрочем, что касалось мистики, он точно был чокнутый.
– Ну, тогда будь как дома! Я пока душ приму! – сказал он, удаляясь в ванную комнату.
Кофе у него был отвратительным – пакетики три в одном. Но как говориться – на безрыбье и рак рыба. Засыпав два пакета в чашку и расположившись в кресле у журнального столика, заваленного всяким хламом с вырезками из статей, посвященных древним цивилизациям, стал ждать приятеля, кривясь от количества сахара в порции кофе. Пирожные точно уже не полезут.
– Железяка! Я кстати почти расшифровал надписи на том амулете, который забрал осенью
