воречить национальным интересам?
– Практически любую новость можно подвести под расстрельную статью.
– Ты сумасшедшая?
– Официально, да.
1
Сириец Латиф поднёс ко рту чашку с кофе, со свистом втянул обжигающий напиток. Он будто бы не замечал, что можно обжечь губы и язык; он вообще никогда не дул на горячее, перенося его со спартанским хладнокровием.
Мужчину, сидящего напротив, этот звук заставил поморщиться. Чёрный костюм и лёгкая седина придавали его облику некоторый аристократизм. С другой стороны – он напоминал шаркающих ногами, надутых снобов, которые забирались в лимузин и пьяно требовали доставить их в ночной клуб.
Латиф бесстрастно смотрел в окно. Над городом висела мутная пелена холодного дождя. В двух шагах от него за стеклом быстро двигались редкие прохожие. Подняв воротники и надвинув шляпы поглубже на уши, они появлялись и растворялись в этом полутумане-полудожде.
Через несколько секунд он отвёл взгляд от окна. Потом машинально потрогал толстый конверт перед собой. Затем поднял голову, непонимающе посмотрел на мужчину в строгом костюме под распахнутым плащом, хмыкнул и в задумчивости почесал затылок. То, что случилось сейчас, нигде и никаким образом не было оговорено в их прошлую встречу.
– Может, все-таки ошиблись?
Мужчина поднял бокал с вином, сделал глоток и посмотрел на него поверх края стекла.
– Бывает. Может, не совсем внятно прозвучало ваше требование?
– Нет…
В ошибку со своей стороны Латифу верилось с трудом. Рука нырнула в карман за мобильным телефоном, но на полпути остановилась.
– Я жду, – сказал человек с бокалом.
– Сколько в нем? – внезапно осипшим голосом произнёс он.
– Я ведь здесь далеко не в первый раз. Служба, знаете ли, – заметил мужчина как-то невпопад.
Он тяжело вздохнул и поставил на стол своё вино. Латиф подозрительно покосился на его руки. Отметил след от обручального кольца, старый шрам в виде полумесяца возле ногтя большого пальца правой руки, дорогие часы. А ведь и правда, этого человека он тоже видит тут не во второй раз.
– Причём здесь это? – спросил он.
Собеседник постучал пальцами по столешнице, взглянул на часы и поправил галстук. Безусловно, он торопился, но старался этого не показывать явно: время от времени бросал косые взгляды в сторону двери.
– Да вот, знаете… В отпуск собираюсь, замену готовлю. Сотрудник приехал молодой, неопытный. Все надо по два раза объяснять… Вам тоже?
– Прошу прощения. Ещё пара минут, и все будет решено, – Латиф скорчил виноватую гримасу, подёргал бородку и произнёс: – Небольшие формальности.
– Какие формальности?
– Ваш заказ. Не волнуйтесь. Подобных на моем счету не один десяток. Я так зарабатываю на жизнь. Безбедную, хочу заметить, жизнь.
Он помял конверт и попытался наощупь определить сумму – навскидку пакет был чувствительно толще, чем должен быть. Мужчина удивлённо поднял брови.
– Здесь ровно в два раза больше. Что вы его все время тискаете?
– Беспокоюсь.
– Отчего?
– Почему сумма выросла вдвое?
– Аванс для будущего сотрудничества.
Сириец кивнул и продолжал сидеть, мрачно поглаживая конверт. Чувство благодарности не тронуло ни одну чёрточку на его смуглом лице. Казалось, он считал неожиданную благотворительность таким привычным делом, словно ему всегда предлагали больше, чем он стоит на самом деле.
– Вы хитрец, а я тут подумал… Заранее вносите коррективы, так как ситуация для вас сложная и вышла из-под контроля… Курьеры…
Он подался вперёд над столом, скривил губы на одну сторону и процедил:
– Знаете, люди Гензера всегда вооружены. Даже, когда доставки нет.
– Мне перестал нравиться наш разговор. Мы обсуждаем второй раз одно и то же разными словами. Давайте займёмся каждый своим делом. Оружие – это помеха?
Сидящий напротив мужчина говорил спокойно, но Латиф заметил, что тот начал нервничать. Сириец откинулся на спинку стула.
– Нет, конечно.
– Тогда, что вам не нравится?
– Жду.
Мужчина хлопнул ладонью по столу, стараясь незаметно бросить взгляд на часы.
– Чего же?
– Помощника.
