style="font-size:15px;"> «Колодец Желаний»…»
А источник живой! Живет и распространяет мысль.
– Взгляни в меня… Зачерпни и пожелай… Сделай глоток и сбудется всё…
Из Колодца летят не слова. Цельный поток пронизанных волевым смыслом эмоций, струящийся неизвестно из какого пространства, неизвестно кем направляемый. Просто айлы переводят зов в подходящие смыслы, приписывая их родниковой воде Бирюзового леса. И, – родилось желание еще раз увидеть в ее глубине прозрачную копию брата Хисы. Свежее искушение!
Опасность оставалась. Пусть пока никто не желает повторить действия Хисы, но возможностей Колодца они не знают. Если судить по лицам оперативников, магия действует.
– Уходим! – приказал Сандр, – Глафий и Джахар! Позаботьтесь о Хисе.
Он принял решение: пройти лес как можно быстрее, без остановок. Ибо ситуация более сложная, чем можно представить из имеющихся данных. Фрея не могла сама проникнуть в тайну Колодца Желаний. В ее с Нуром сон проник кто-то еще. Кто-то желающий им добра. Или готовящий более великое зло. Возможно тот, кто стоит за всем Бирюзовых лесом, очень рассчитывал на Колодец Желаний. О, если б не Фрея и ее общий с Нуром сон, Сандр не сообразил бы вовремя.
Хиса потерял лицо. Из него вынули его собственное Я. Наверное, это обратимо. Или нет? Ампутация души? Надо прежде выйти из Бирюзового леса.
Кари едва поспевает за Воронком. Ей приходится обходить кусты, которых Воронок не замечает. Быть большим – великое преимущество. В ближайшем будущем дорогу придется расчистить. А сколько их еще, объектов расчистки-зачистки?!
Сандр оглянулся. В неестественном бирюзовом сиянии лицо Хисы выглядит безжизненной маской. Глаза пустые, бесцветные. Никаких эмоций, мышцы словно заледенели. Тойра, лошадь Хисы, ведет себя совсем не так, как всегда. Она явно нервничает. Да, айл за несколько глотков родниковой воды стал куклой. Куда его направишь, туда он и пойдет; что прикажешь, то и сделает. Отряд, поняв наконец, что произошло, впал в мрачность. Даже Джахар спрятал ослепительную улыбку. И спеть его теперь не заставишь.
Сандр поднял голову. Где Иш-Арун, непонятно. Небо здесь не такое прозрачное, как в Пустыне. Мутное оно какое-то, как отражение в застарелом зеркале.
К вечерним сумеркам дорогу закрыл туман. Но Сандр не сбавлял темпа. Воронок идет уверенно, другие лошади то и дело спотыкаются, цепляются за кусты, попадают в неожиданные ложбинки. В нескольких шагах всадники выглядят темными силуэтами, плывущими в густом сиреневом тумане.
День бирюзовый один, второй, третий… И ночи, светящиеся бирюзой, разбавленной сиреневым туманом. Откуда берется странный свет? И ничего не меняется… Короткие остановки для проверки и отдыха лошадей, по глотку медовой воды айлам… Глафий изобрел из собственного мёда и неизвестных никому трав эликсир. И при первой возможности поит им Хису. Тот подчиняется беспрекословно. Ему теперь что эликсир, что жижа из болота,– все равно.
К
