то же, что в Дьюрии, ты умрешь с нами, – проговорила она.
– Ты уверен, что ворота их не удержат? – спросил Рэйт у Малькольма.
– Не больше, чем садовая изгородь.
– Значит, выбора нет? – обреченно вздохнул Рэйт. – Ладно, пусть откроют ворота.
– Нет! – оживился Коннигер. – Нельзя их впускать!
– Фазве ты не слышал? – выпрыгнул вперед Гиффорд, опираясь на костыль, сделанный Роан. – Они фазобьют вофота в щепки! – Он посмотрел на Малькольма прищуренным глазом. – Если они боги, то могут пфосто велеть вофотам откфыться, и те подчинятся.
– С нами Убийца Богов! – воскликнула Брин. На ее лице расцвела улыбка. Пожалуй, единственная сейчас. – Узнав, что он здесь, они наверно побегут прочь!
– Брин, ради любви Мари, помолчи! – взмолилась Сара.
Рэйт спустился на две ступеньки. Толпа расступилась, давая ему дорогу.
– Откройте ворота! – крикнула Персефона и вернулась к Малькольму. – Он ведь сможет, правда?
– Думаю, мы скоро увидим…
– Они же боги! – вскричал Коннигер. – Люди не могут сражаться с богами!
Вместе со всеми Персефона смотрела, как Убийца Богов идет к воротам один.
– Лучше бы ты ошибался!
Рэйт не сводил глаз с ворот.
Смерть – худшее, что может с тобой случиться. Любимая поговорка отца. Он слышал ее много раз. Во время Долгой Зимы, когда мать проявляла недюжинную изобретательность в приготовлении пищи, даже она сама так говаривала: «Попробуй. Смерть – худшее, что может с тобой случиться». Для дьюрийца, живущего на выжженной каменистой равнине, засыпанной снегом, смерть не страшна. Так говорил отец. Пожалуй, оно и к лучшему. Рано или поздно умирают все, а в Дьюрии многие умирают молодыми.
Смерти Рэйт не боялся, но когда-нибудь он собирался жениться и стать лучшим родителем, чем был его отец. Он-то не провел бы всю жизнь в войнах, бросив семью на произвол судьбы.
Глупо было подходить к Далль-Рэну так близко. Если бы он держался края леса и пошел на юг, как задумал, то обогнул бы его и находился уже далеко. Оставаться с Малькольмом было еще большей ошибкой. Он мог бы, то есть должен был, бросить его в той таверне. С младенцем путешествовать и то проще.
Самой худшей ошибкой было связываться с Персефоной. И как это вдруг ее проблемы стали его проблемами?
Отец Рэйта не угодил бы в ловушку с такой легкостью. Он понимал, что нельзя позволять эмоциям туманить взгляд. Рэйт урока не усвоил, хотя слышал его не раз. Многие годы он пытался избегать ошибок отца, однако, как ни смешно, погибнуть ему суждено так же глупо, как и Херкимеру. Еще один дурной дьюриец падет от руки фрэя. Впрочем, нет, разница тут огромная – ведь он последний дьюриец.
Несмотря на приказ Коннигера, при приближении Рэйта мужчины у ворот подняли брус с крючков и отбросили в сторону. Открывать ворота они не стали, а бросились удирать, как кролики.
Рэйт оглянулся. Персефона стояла рядом с Малькольмом, вцепившись в его руку и шепча на ухо. Кивки
