что я буду скрывать боль ради блага рода Ноавеков. И ради шотетов.
Акос хмыкнул. По крайней мере, с жалостью, он завязал. Вот и хорошо.
– Вытяни руку, – тихо приказала я.
Моя мать, когда злилась, всегда говорила еле слышно. Утверждала, что таким образом заставляет людей себя слушать. Мне недоставало ее элегантной изощренности. Я обладала изяществом кулака, метящего в лицо. Однако Акос повиновался. Он протянул мне руку ладонью вверх и вздохнул, словно искренне желал облегчить мои страдания.
Я быстро сжала его предплечье и резко дернула Акоса на себя. Похоже на танец: скрещенные руки, перенос веса.
Теперь я находилась позади Акоса, а он, согнувшись, стоял с заломленной за спину рукой.
– Может, я и мучаюсь, зато сил у меня хватает, – прошипела я, ощущая, как напрягаются мышцы Акоса. – Ты полезен, но свет клином на тебе не сошелся. Ясно?
Не дожидаясь ответа, я отпустила Акоса. Токодар вернулся и резанул меня болью, от которой защипало глаза.
– В соседней комнате есть кровать, – процедила я. – Убирайся.
Он послушался. Я с закрытыми глазами прислонилась к спинке своего ложа.
На самом деле мне хотелось совсем не такого окончания разговора.
10. Кайра
Я не ожидала, что Акос Керезет вернется по доброй воле. Однако на следующее утро он постучал в мою дверь. В нескольких шагах позади него топталась стражница. Акос держал флакон с пурпурной жидкостью.
– Доброе утро, моя госпожа, – насмешливо произнес он. – Поскольку никто из нас не заинтересован в постоянном физическом контакте, вы можете попробовать это снадобье. Последний пузырек из моих запасов, между прочим.
Я выпрямилась. Когда боль делалась непереносимой и я превращалась в мешок костей и мяса, каждый мускул напрягался, заставляя меня держаться прямо. Отбросив за спину распущенные волосы, я сообразила, что наверняка выгляжу странно, разгуливая в полдень в ночной сорочке, да еще и с левой рукой, от запястья до локтя покрытой наручами из кожи Панцырника.
– Очередная микстура? – кисло улыбнулась я. – Они или вовсе не помогают, или от них вреда больше, чем пользы.
– Вряд ли ты когда-нибудь пробовала обезболивающее из тихоцветов, – сказал Акос, выгнув бровь. – Насколько мне известно, ваш народ не жалует наши проверенные средства.
– Пробовала, – возразила я. – Лучшие отирианские лекарства.
– Отирианские, – он цокнул зыком. – Они хороши для обыкновенных болезней, но твоя проблема – особенная.
– Боль есть боль.
– Советую тебе его принять, – он чуть не насильно вложил мне в руку пузырек. – Снадобье, конечно, не снимет боль полностью, но заметно ослабит. К тому же у него почти нет побочных эффектов.
Я прищурилась и подозвала стражницу, которая маячила в коридоре. Та подбежала ко мне и по уставу поклонилась.
– Выпей эту настойку, – приказала я женщине.
– Думаешь,
