и коллеги! Разрешите мне, скромному администратору, поднять за вас свой бокал. Я очень хочу, чтобы здесь, в Одессе, в это тяжелое для всех время, мы все-таки обрели свой душевный покой и сняли с вами еще не один десяток фильмов!
Все подняли бокалы с красным одесским вином. Дмитрий Иванович, выпив половину содержимого в бокале, поставил его на стол и пристально посмотрел на Чардынина. Тот чуть не поперхнулся.
– А Вы, дорогой мой режиссер, готовьтесь к съемкам нового фильма. Это будет рассказ о любви и предательстве, о разочарованиях и муках, – после этих слов Харитонов залпом допил остаток вина.
Петр Иванович вопросительно посмотрел сначала на Дмитрия Ивановича, потом на меня. Я пожала плечами и уставилась взглядом на тарелку. Над столом повисла тишина.
После второго бокала вина Чардынин явно осмелел.
– Дмитрий Иванович, я, конечно, рад Вашей идее, но давно хотел спросить, почему именно о княжне Таракановой? Я понимаю, что образ очень интересен и неоднозначен, да и история уж очень увлекательная, но все же… Не устанет ли зритель от истории повествования? – с явным интересом спросил Петр Иванович.
– Думаю, что не должен! История будет действительно увлекательной и интригующей. А на Веру Васильевну придут, как и всегда – с добродушной улыбкой произнес Харитонов.
– Ну, Вам виднее, Вам виднее, – с неуверенностью в голосе, наливая себе следующий бокал вина, прошептал Чардынин.
Глава 4
«За каждую слезу по капле крови»
Евгений Францевич ворочался в плетеном кресле, стоящем на сценическом помосте. В одной руке он держал чашку с уже остывшим кофе, в другой – несколько листов бумаги и внимательно что-то читал. Я, пройдя утомительную процедуру переодевания и нанесения грима, выскочила из своей гримерной, и, умело лавируя между рабочими, создававшими новые декорации будущей сцены для фильма, подошла к Бауэру. Евгений Францевич, видимо, услышал шорох юбки моего платья и сначала перевел взгляд на ноги, а потом медленно, как бы оценивающе, перешел на само платье и, в конце концов, на мое лицо.
– А, Верочка! – с восклицанием произнес Бауэр и тут же поправил, – Вера Васильевна!
– Вы хотели меня видеть, Евгений Францевич?
– Ах, да, да. Хочу посоветоваться с Вами о ваших действиях в этой сцене, – спешно ответил Бауэр и добавил, – давайте пройдемся, я хочу Вам сейчас все рассказать. С этими словами на тот момент уже известный режиссер российского кинематографа Евгений Францевич Бауэр, взял меня за руку, и мы вышли в центр павильона.
– Вот здесь поставим камеру. Общий план. К этим кушеткам вы с «мамой» – госпожой Хромовой – подойдете из глубины кадра и сядете на них. Мама – на эту, а Вы – на эту… – Евгений Францевич ожил и начал бегать по уже выстроенной сцене, показывая руками и всем телом, что я должна делать во время съемок. Он продолжал:
– Присели, потом мама берет Вашу правую руку в свои руки. При этом Вы печальны. Ведь только что, во время танца
