квартал медленно засыпал, гасли огни в домах. Дождь пошел сильнее, и стало ясно, что он не успокоится всю ночь. В начале четвертого тишину распорол стук бегущих шагов. Игорь сидел на ступеньках Неона, тяжело переводя дыхание, он даже не представлял, как доберется домой, в голове после каждого движения начинался вой, точно в стереоаппаратуре от перегрузки. Над ним кто-то замаячил. В глазах все плыло, дождь размывал очертания невысокой фигурки, и Игорь подумал, что вернулись скины его добивать, но ему уже было все равно.
– Вар! – придушенным девчоночьим голосом вскричала фигурка. – Вар, миленький, что с тобой?!
Нежные замерзшие ладошки приподняли его лицо, и на Игоря глянули глаза Кэти, огромные, темные от боли и тревоги. Мокрые волосы струились по ее лицу, мешаясь с дождевой водой и слезами.
– Вар! – всхлипнула она. Тогда Игорь разлепил опухшие губы и пробормотал, чувствуя, что во рту солоно от крови:
– Все отлично, Кэти….
Не слушая, она расстегнула его куртку, подняла свитер, и тут же закусила губы, глуша рвущийся наружу визг: все тело было в жутких, наливающихся лиловым кровоподтеках.
– Мне нельзя домой, – сказал Игорь.
Кэт кивнула.
– Да, я понимаю, – у нее исчезал голос, она боялась, что сейчас разревется. – Обопрись на меня, пошли, – вдруг решила она. – Павел живет через дом, мы пойдем к нему, он поможет, обязательно поможет! – она успокаивала не столько Игоря, сколько себя.
Будь Игорю хоть немного легче, он бы ни за что на свете не явился к Павлу Валерьевичу в подобном состоянии. Но сейчас он готов был идти хоть к черту на кулички, лишь бы кто-нибудь убрал из его головы этот режущий вой. Цепляясь за девушку, он поднялся, повис на ее плече. Кэт пошатнулась, чуть не падая (Игорь оказался очень тяжелым), выругав себя, выпрямилась, и они, спотыкаясь, побрели через дворы к девятиэтажке писателя.
–
Звонок бил по ушам, будто какой-то идиот навалился на него и давит, и давит. Спросонья ничего не понимая, я выскочил в коридор, распахнул дверь…. Игорь свалился прямо на меня.
– Я его прислонила, – оправдывалась насквозь мокрая Кэти. Ее била нервная дрожь, зубы клацали, руки тряслись. – Павел, помоги!
– Зайди, – сказал я, придерживая Игоря.
– Ты поможешь? – спросила она. Не отвечая, я втащил Игоря в комнату и положил на диван. Включил свет и… охнул, ошеломленный. А я-то думал, парень всего лишь перепил лишку! Уже хотел устроить разнос за то, что пришли ко мне, вот был бы хорош! Первое мое движение было к телефону, я набирал скорую, когда услышал на пределе слуха хриплый шепот: «не звоните, пожалуйста…». На меня уставились черные запавшие от боли глаза, господи, ведь только пару часов назад в них прыгали живые огоньки вместо этой обреченности и холодного ужаса! Меня словно крупной наждачкой продрало по нутру, и самое скверное заключалось в том, что собственного страха не то, что показать, – даже почувствовать было
