Домой, к жене.
Робен шлепнул гостя по спине.
– И к новому саду в Хатфилде! – воскликнул он, будто не сомневаясь в том, что это самое важное.
В декабре Традескант вернулся в Меофем. Он поцеловал Элизабет, затем помирился с малышом Джеем, который рассердился из-за того, что на него не обращают внимания. Джон привез сыну вырезанного из дерева маленького французского солдатика, одетого в форму личной стражи короля. Джей уже бегло разговаривал и был чрезвычайно тверд в суждениях. Утром после приезда Традесканта он закапризничал: ему не понравилось, что отец лег в постель к матери.
– Это мое место, – возмущенно заявил мальчик, сердито глядя на отца.
Джон, собиравшийся заняться с женой любовью сразу после пробуждения, был обескуражен очевидной враждебностью на личике сына.
– Это моя постель, – резонно возразил Джон. – И моя жена.
– Она моя мама! – завопил малыш и бросился на отца.
Традескант перехватил крохотные кулачки и зажал извивающееся сердитое тельце под мышкой.
– Вот тебе на! Это еще что такое? Я дома, и это мое место.
Элизабет улыбнулась обоим:
– Он был здесь мужчиной три месяца; тебя не было слишком долго.
Наклонившись к брыкающемуся маленькому сыну, Джон смачно поцеловал его в голенький животик со словами:
– Он снова полюбит меня. Я останусь до Двенадцатой ночи.
Элизабет не протестовала: она уже поняла, что господский сад важнее всего. Однако она выбралась из кровати, держась сдержанно и отчужденно. Джон отпустил ее, не отрывая глаз от смышленого личика сына.
– Когда-нибудь я возьму тебя с собой, – пообещал он малышу. – Дело не в том, что я занимаю твое место, – ты должен разделить мое место со мной.
Он кивнул на окно, на деревенскую улицу, имея в виду тот мир, что простирался за дорогой на Лондон и за пределами самого Лондона. Он имел в виду Европу, Африку и Восток.
Весна 1611 года
Джон пробыл в Меофеме немногим более трех недель, достаточно долго для того, чтобы постоянно мешаться под ногами у Элизабет в их маленьком домике, и для того, чтобы наладить отношения с сыном. Затем Традескант нанял повозку с возницей и собрался в Дорсет по грязным, почти непроходимым дорогам. Ему нужны были яблони для фруктового сада, а также вишни, груши, айва и сливы. Плюс деревья для парка: дуб, рябина, береза, бук.
– Где же ты возьмешь их? – беспокоилась Элизабет, подавая мужу тщательно заштопанный дорожный плащ и ставя под сиденье фургона корзину с едой.
– Куплю в садах, – пояснил Джон. – Яблоки же продают дюжинами, почему бы не продать и деревья?
– А дикие деревья для графского парка?
– Просто присвою их, – решительно произнес Джон, – в тех лесах, которые встретятся на пути. Я ведь буду проезжать через Нью-Форест [11]; как увижу саженец
