Федотовна (рассеянно): – Странно, что никто нам с тобой по мобильным телефонам не звонит.
Роман Павлович:– А кто нам, кроме нашего Феди-грибника, может по мобильнику звякнуть? Никто! Все ведь знают, что у нас дома есть нормальный телефон… даже с проводами (достаёт из внутреннего кармана пиджака мобильник, набирает номер). Попробую Феде позвонить. Ага, вроде, кто-то отвечает (в трубку). Алло, Федя! Ну, ты и фрукт! Вот так-то, дорогой, как только встретимся, надеру тебе уши! Как это за что? За все твои проделки! Что? Чтобы я не переступал порога Академии Медицинских Наук? Что за шутки! Тебе-то, оболтусу, какое дело, через чего я там, мягкое и всякое разное, переступаю? Завёл ты нас всех, Сусанин, в такое дерьмо, что сам… будешь его расхлёбывать (отключает мобильник). Нашёлся и дерзит! Взрослый стал, понимаешь.
Раиса Федотовна: – А ты с кем разговаривал? Глянь-ка, Ромик!
Роман Павлович (табло на мобильнике ещё светится, чешет затылок, наливает себе водки, выпивает): – Ошибочка вышла. Не ту кнопочку нажал. А разговаривал я, Раиса Федотовна, по запарке, с академиком, ведущим психиатром страны, руководителем своей будущей кандидатской диссертации… по синдромам, побеседовал, как бы, с самим Фёдором Фёдоровичем Бураковым (в сердцах). Ну, что я виноват, что его старческое блеяние такое бодрое и похоже на голос моего сына!
Раиса Федотовна:– Не печалься, Ромик. Всё нормально. Просто, одним кандидатом медицинских наук в стране станет меньше. Болезней от этого не прибавится и не убавится. Ну, ты здорово его отчитал и прямо сказал, что надерёшь ему уши за то, что он всякой… хреновиной занимается.
Раиса Федотовна пересаживается на тахту. Снова звучит гитара и её голос:
– Был всегда при пище он.
Без тоски и бед,
На Нижней жил Радищевской
Стасик-людоед.
Томный взгляд, застенчивый,
С множеством идей.
Он съедал доверчивых
И простых людей.
Кушал антрекоты,
Шницеля, рагу.
«Без своей работы
Просто не могу».
Сожрал он депутата,
Трёх брокеров, фарца,
Кадета, демократа,
Прабабушку, отца
И на большой дороге
Пятерых гуляк,
И очень, очень многих.
Но, в общем, был добряк.
Но как-то встретил Стасика
Женский индивид,
Ласковая Настенька,
Сдобная на вид.
Будто булка ситная,
Страстная и пусть.
«Очень аппетитная,
Я на ней женюсь.
Проживу лет двести,
Искуплю грехи,
И своей невесте
Посвящу стихи».
Сожрал он депутата,
Трёх
