что с её стороны – это ущемление прав русского народа и даже узурпация, вперемешку с русофобией.
Роман Павлович: – Странно, почему вы, историки и лингвисты, забыли обычное русское слово «хомут». Видно, я что-то недопонимаю. Как бы там не было, ваш Хомутов – стопроцентный Сусанин и старается, как можно больше людей не только зависти в тупик, но и столкнуть их лбами… со своим дворянским происхождением (немного кичась своими энциклопедическими познаниями). На Руси издавна медведя называли по-всякому: сергач, ведмедь, горбач, мишка… Да как только не называли!
Раиса Федотовна: – Теперь я поняла, что когда в Москве во времена совдепии проходили Олимпийские игры, на шарах, чёрти куда, улетел именно ни кто иной, а… медвежонок, видимо накаченный водородом или гелием. Так некоторые ответственные товарищи хотели активно прогнуться перед Горбачёвым.
Роман Павлович: – Я въехал, на что ты намекаешь, Рая. Чего ты смотришь на меня, как на гуманоида? Поясняю. На Гербе Единой Партии России нарисован медведь. Значит, всем им заранее было известно, что рулить станет… правда, под строгим надзором старшего товарища…Ну, ты меня понимаешь, кто. А ведь вели нас Сусанины к демократии, оказалось, что всё уже… проголосовано (не без иронии). У нас два товарища – у руля. Не сиамские близнецы, но, где-то, около этого. А время настало такое светлое-пресветлое, как при полной… луне. Что это я разнылся? Надо всегда, товарищи и господа, довольствоваться самым малым, как… Впрочем… Но плохо когда медведь не только хозяин тайги, но и Всея Руси. Тут… нонсенс. Несусветная хреновина. Медвежьи замашки, мышление, непредсказуемость, коварство… Да пусть, всё отправляется к чёртовой бабушке!
Роман Павлович идёт всё к той же гитаре. Берёт её в руки садится, перебирает пальцами струны и… солирует:
– Самый добрый в мире
Иванов Порфирий.
Только мой рассудок
Счастья не познал.
Я иду по свету –
Ни одной монеты,
И пустой желудок –
Весь мой капитал.
Туфли прохудились, нет обновы,
И пиджак порвался на беду.
Жить мне по системе Иванова,
Если я работы не найду.
Иванова очень уважаю,
Не служил он в жизни суете.
Песней я его не обижаю,
Песенка моя о нищете.
Есть жена-пьянчуга,
Нищета-подруга,
Дети как упрёки,
Детки – мал, мала.
Я трудолюбивый,
Только не счастливый.
Я не одинокий,
Нищим нет числа.
Туфли прохудились, нет обновы,
И пиджак порвался на беду.
Жить мне по системе Иванова,
Если я работы не найду.
Иванова очень
