выручит, случись с тобой беда.
– А откуда она? – Алиса закуталась в полотенце и втянула голову в плечи.
– Так говорил герой Киплинга, Маугли, когда ему встречались дикие звери в джунглях. После этой фразы мальчика уже не хотели съесть, а зачастую даже помогали ему.
– Русские сравнивают себя с дикими зверьми? – она с любопытством прищурилась и вопросительно посмотрела на меня.
– Скорее, так русские пытаются объяснить другим, особенно тем, кто потерял человеческое лицо, что они все-таки люди и вести себя надо по-людски.
– Круто, теперь я знаю секретный пароль и могу запросто общаться с русскими! – она хлопнула в ладоши и тут же, приуныв, попросила повторить фразу.
Я повторил и сделал это еще несколько раз, прежде чем у Алисы получилось сказать ее целиком.
– Последний наш разговор, точнее встреча, у тебя все наладилось? – поинтересовался я, словно между делом.
– Пустяки, Адам, уже отболело, мало ли дураков на земле?
Она говорила с улыбкой на губах, но глаза… Ими соврать куда сложнее. Обычно смеющиеся, при этих словах они вновь сделались задумчивыми.
– Расставание всегда болезненно, Алиса. Людям свойственны привязанность и банальная привычка, но со временем это проходит, – я попытался произнести это на все той же мажорной ноте, и у меня почти получилось.
– Не хочу сейчас говорить об этом, – она вдруг сделалась серьезной.
– Нет проблем! – напустив наигранное безразличие, ответил я.
– Мы с тобой одной крови, ты и я, – проговорила Алиса. – Спасибо за вечер. Я, наверное, пойду.
– До свидания, Алиса, – я взял из ее рук полотенце, и на секунду наши взгляды встретились, как часто бывает при неловком расставании, когда каждому остается что сказать, но никто не решается сделать этого.
Бриджид, моя милая Бриджид… Помню, как она заинтересовалась этой самой фразой, которой я научил Али, и просила меня объяснить ей подробнее, что именно я вкладываю в это понятие. Я говорил, вспоминая что-то из детства, рассказывая, как мы играли в индейцев и каждый стремился быть непременно самым главным, а она водила золотым пером по глянцевой бумаге, глядя на меня поверх очков. Перо изредка поскрипывало, когда Бриджид размашисто выводила английскую «y» или «b», а я пытался понять, что искала тогда в моей компании Алиса, упрямо приписывая ее желаниям чувства, которых, быть может, она и не испытывала.
Обсуждали мы и тот вечер, теплый и по-своему памятный для меня. Я вспоминал, как она смеялась, громко и звонко, и смех этот разлетался над крышами окрестных домов, будто сообщение, что здесь и сейчас есть двое людей, которым очень хорошо в эту минуту. Это осталось в памяти как время, когда человек, в особенности влюбленный, находится в состоянии ожидания некого ответа, который с каждым днем все больше видится ему как долгожданное «да».
Весна
