югов.
Радмила Вольфовна: – Какой ещё сынок, Герасик? Как интересно! Пойдём-ка, Герасим к тебе. Ты мне всё подробно и расскажешь. Как правильно произносить? Ехать на юга или в юга?
Герасим Хлопко: – Только не надо подкалывать. Пойдём уж, Радмила! У меня даже вино имеется. Домашнее, из смородины. Такого ты ещё не пила. Очень и очень особый рецепт.
С позапрошлого года стоит.
Радмила Вольфовна и Герасим Хлопко уходят.
Варенька-Тваренька в гневе стучит кулаком по столу.
Варенька-Тваренька: – Блин, продуманные оба! Что мамаша, что этот Хлопко! Близнецы и братья, твою мать!
Появляется Герман. В гражданском костюме, с цветами. Обнимает её. Дарит цветы.
Варенька-Тваренька: – Спасибо за цветы, Гера! Но тут у нас, в палисаднике, много всяких.
Герман: – Таких нет, милая Варенька. Эти тюльпаны из Голландии.
Варенька-Тваренька: – Если из Европы, значит, я их дома продезинфицирую. Там всякой заразы хватает.
Герман: – Как хочешь, Варя. Ты медик, тебе виднее. Ну, ты какая-то сегодня озабоченная.
Варенька-Тваренька: – Какой ты наблюдательный, мой лейтенант.
Герман: – Прошу заметить, Варя, не просто лейтенант, а старший.
Варенька-Тваренька: – Ну, страшный так страшный. Просто сейчас я разговаривала с этим демоном Хлопко. Так он не хочет брать к себе в дом мою маму. Наглец!
Герман: – Ну, и ладно. Как сказал поэт, под небом места хватит всем.
Варенька-Тваренька: – Под небом, возможно, места всем и хватит. Но вот под одной крышей не все умещаются (садится). Да ещё мой папаня никак не хочет смываться отсюда. Ведь никчемный! Я так считаю. Если сам не умеешь и не хочешь жить – так дай другим возможность!
Герман (тоже присаживается): – Извини, конечно, Варенька. Но Захар Парфёнович тоже человек. Да ведь и молодой мужик. Всё у него получится. Он дельный человек.
Варенька-Тваренька: – Пусть получится! Но только не здесь, не в этом доме. Нам с тобой, Гера, крепкий и добротный дом не помешает. Его всегда можно продать, в крайнем случае.
Герман: – У меня есть квартира. Правда, однокомнатная. Но нам с тобой на двоих её хватит. А твоему отцу, Захару Парфёновичу, ведь тоже надо где-то жить.
Варенька-Тваренька (легонько пихает его ладонью в лоб): – Какой ты у меня, Герман ещё ребёнок. Идеалист! А так не бывает и не… будет.
Герман: – Но как же так, милая Варенька? Ведь если по-справедливости и по-человечески, то…
Варенька-Тваренька: – Но не будем же мы с тобой спорить по таким мелочам. Сам говоришь, что мой папаня – молодой мужик. Значит, выход из создавшегося положения всяко найдёт. Да и ненавижу я его. Ненавижу! Неужели ты не можешь этого понять?
Герман: – Я не могу понять. Не в состоянии. Ведь и причин-то для ненависти нет. Но может быть, я ошибаюсь. Ты меня пугаешь, Варя!
Варенька-Тваренька: – Не пугайся, мой офицер! Мне не нужна причина для того, чтобы ненавидеть. Не перевариваю
