ему голос бортинженера зазвучал глухо, сквозь треск и завывания:
– Слышу тебя не очень. Что у тебя там происходит?
– Немцы свою станцию конопатят титанопластом!
– Получается у них?
– Разве это может получиться? Титанопласт не может выдержать температуру атмосферного трения. Это не кремний и не кварц. А бафинг? Прохождение через атмосферу с разогревом до 2500 по Фаренгейту?
– Ты отогнул кронштейн? Ты где? Я тебя не вижу!
– Я его резал, сверлил, пережигал, бил, но кроме зазубрин ничего не добился. Не знаю, из какого нанометалла он сделан, это что-то нереальное!
Уайтгауз задержал дыхание, чтобы успокоится. В скафандре хлюпала вода, но это была не утечка системы охлаждения, это был пот.
– Давай я к тебе Дыбаля отправлю? – сдавленным голосом предложил бортинженер, явно нервничая.
– Может быть… Не знаю… Есть связь с Хьюстоном или Леоном?
– Всё оборудование в масле и воде, и чёрт его знает, как его очистить! – ответил Джон Маклифф.
Уайтгауз поглядел на высотомер – 121 миля в перигее. Он пополз к кронштейну, стравливая страховочный трос.
– Это что ещё? – спросил сам себя Уайтгауз, когда над правым глазом, там, где на золотистом стекле светился дисплей контроля параметров скафандра, замигала зелёная лампочка.
Это Маклифф требовал от него переключиться на внутреннюю связь. После скороговорки Си-Эн-Си, речь бортинженера казалась заторможенной:
– Рони, я починил приёмник и передатчик, но он кроме шипения ничего не выдаёт. Такое ощущение, что нас глушат средствами радиоэлектронной борьбы.
– Кто может глушить связь на такой высоте, кому мы нужны? Может быть это из-за немцев? Электросварка?
– Охват идёт по всем частотам, с большой амплитудой и пульсацией. Это РЭБ! Нас глушат!
– Ерунда! – сказал лейтенант Уайтгауз и повернулся, собираясь продолжить перемещение.
Неожиданно он увидел ярдах в трёхстах от себя, крупный, матово поблёскивающий цилиндр с тонким пером раскрытой солнечной батареи. Немного дальше, на фоне зелёной полоски северного арктического сияния, висел ещё один спутник.
– Маклифф, вижу спутники по правому борту! Попробуй идентифицировать их системой "свой-чужой"! – крикнул астронавт во весь голос.
– "Свой-чужой" не работает. Есть на спутниках опознавательные знаки?
– Плохая видимость – везде пузырьки воды и топлива из разбитых ёмкостей. Кругом плавает мусор. Когда против света смотришь – сплошной туман!
– Можешь приблизиться к ним?
– Нет, очень далеко! Может, это спасательная служба? Мы уже шесть часов без связи и центр управления полётами ищет нас. Шутка ли, гордость NASA пропала! Будем надеяться, что нас видят…
– Может, это космический мусор? На орбитах после войны столько всего летает…
– Сдвинуть
