разворачивать свиток, но из него тут же выпал другой.
– Тьфу ты, я и забыл! – Колдырев поспешно поднял бумагу. – Это я для сохранности одно письмо в другое завернул. А это как раз послание, которое вез поляк. И не от кого-то, а от короля Сигизмунда Третьего Вазы.
– Дай! – Шеин пробежал письмо глазами и протянул Логачеву.
– Глянь-ка, Лаврушка.
– «Милостивый государь! – стал вслух читать Лаврентий. – Все еще с надеждою и нетерпением ждем обещанного Вами плана подземелий крепости С., коий Вы обещали выслать…»
Сокольничий запнулся и дальше читал молча; лицо его, как и лицо Шеина, делалось все более напряженным.
– Кто? – Воевода уперся взором в лицо Логачева. – Кто может быть этой крысой, а, Лаврушка?
Тот сверкнул очками:
– Знал бы – переметчик бы у меня в подвале на дыбе висел. А кто… Полный план крепости может составить любой стрелец. Но вряд ли это имеет в виду Сигизмунд. Сколько иностранцев через Смоленск проезжало и кем они на самом деле были – Бог весть. Думаю, речь о тех внешних укреплениях, что ты этим летом ставил. Вот это действительно тайна. Полный список всех, кто доступ имел, сей же час представлю.
– Таких немного, – сдвинув брови, кивнул Шеин. – Хотя, судя по этому письму, плана у короля пока нет.
– Если письмо было одно. И если это попало к нам случайно.
– Да нет, пожалуй… Слишком сложно.
– А я бы проверил.
– Твоя воля. Действуй.
Логачев шагнул было к двери, но вдруг обернулся и, глядя прямо в глаза недавнему пленнику, спросил:
– А что за второе письмо у тебя, боярин? Взглянуть нельзя ли?
Колдырев протянул свиток, который перед тем небрежно сунул за пазуху.
– Только это ничего не значащая писушка, весточка от англичанина, с которым я от Посольского приказа ездил, его другу московскому.
– Говоришь не значащая, пусть так оно и будет, Григорий Дмитриевич. – Логачев улыбнулся как-то особенно ласково, – Только мне любопытно стало, отчего на сем свитке углем да по-латыни слово «Смоленск» начертано?
– А! – Колдырев рассмеялся. – Это и вовсе не к делу. Это я девице одной объяснить пытался, откуда родом. Польке одной.
Он помолчал и зачем-то добавил:
– Крысе.
Шеин удивленно взглянул на него. Григорий совсем смешался:
– Так ее звали. Крыштина, наверное.
Лаврентий между тем развернул письмо и впился в него взглядом.
– Хм! Еще более любопытно…
– Что еще-то? – не понял Григорий. – Ничего особенного. Ты по-английски говоришь?
– Что ты, боярин! – замотал головой Логачев. – Откуда мне знать такие премудрости? Просто гляжу: здесь то же самое написано, что и с другой стороны.
Логачев поймал обращенные на него недоуменные взгляды и, снова развернув письмо, показал его Михаилу:
– По-аглицки читаешь, воевода?
– А
