ее. – От работорговцев.
Наверное, в глазах девушки Самриэль – очередной дурак, которому стоит найти дело попроще и даже не думать о том, чтобы выходить за пределы родного селения, раз уж не может за себя постоять. Когда она интересуется, чем занимается Антахар, и узнаёт, что он состоит в гильдии охотников за головами, то звонко смеется. Ирр задыхается, хватается руками за живот, но не может остановиться. Самриэлю остается лишь стиснуть зубы. Потому что он не может сказать ничего в ответ.
У него так и не вышло покинуть то́у, уйти далеко от дома. Возможно, прав был отец. И эта бледная коротышка – тоже права.
– Сама-то чем живешь? – бросает Самриэль.
Быстрым движением указательного пальца девушка смахивает едва заметную слезинку и выдыхает. Она фыркает, но прикладывает все силы, чтобы не расхохотаться снова: и без того гость раскраснелся настолько, что готов вот-вот воспламениться и обратиться в пепел.
– Служу хозяину. – Ирр поправляет сползшую с плеча накидку и мнется на одном месте: нынче как стемнеет, прохладно становится, и непонятно, чего она стоит босая, в одних обмотках, трясется.
– И кто же твой хозяин?
Пол скрипит, когда она отступает и резко разворачивается.
– Оружие никогда не назовет тебе имя своего владельца, – звучит дрожащий голос, и девушка тянет руки к печи.
Самриэль надеется лишь на то, что этот самый хозяин не имеет на него никаких планов, и девушка помогла по одной ей известным причинам. Быть может, она просто посочувствовала попавшему в беду. Быть может, кто-то когда-то не спас ее саму.
– Ты не был моей целью. Хозяина интересовали те, кто схватил тебя. Никто не имеет права засматриваться на его товар, – отвечает на так и не прозвучавший вопрос ирр и протягивает нагревшуюся кринку. – Пей. Это теплое молоко.
Самриэль вдыхает такой знакомый запах и греет ладони. Ему всё еще не понятно, зачем девушка не только освободила его, но и каким-то чудом дотащила до скрытого в лесах покосившегося домишки. Ведь если ей не нужен был Антахар, ничто не мешало оставить его там, в пещере. По крайней мере, он поступил бы именно так.
– Но мне стало тебя жалко.
Она опускается на корточки рядом с кроватью, упирает острые локти в колени и прижимает кулаки к щекам: следит. Самриэль не видит при ней оружия, но раз ей не составило труда разделаться с несколькими противниками, то один уж точно не представляет опасности. Поэтому ирр так спокойна. Она пытается проявить заботу, показывает спину и может позволить себе сидеть близко, покачиваясь из стороны в сторону так, что кажется, будто вот-вот завалится на бок.
Стало жалко. Как вещь, которую выбросили, хотя можно было еще пользоваться и пользоваться. Как потерявшегося в лесу малыша.
– Не любишь молоко? – Девушка наклоняется вперед и упирается руками в кровать. Белые, кажущиеся пустыми глаза смотрят испуганно.
– Люблю. Просто пить не хочется.
– Умрешь
