внук и тоже король, с невестой общается. И что интересно, она ему про любовь, а он глаза пучит и даже любопытства не проявляет. А потом с тем же выражением наблюдает, как невеста целуется с кучером. Хоть бы нахмурился, гнев обозначил! Нет, смотрит, не мигает даже.
А вот в лодке плывет. Лодка штучная, в форме лебедя сделана. И не по озеру плывет, а в бассейне, который на крыше. Хорст тогда едва глазам поверил. Лодка! На крыше! Сквозь воду фонарики светят, а на лице у Людвига по-прежнему ничего, вроде как в маске он, особой, королевской. Что чувствую, думаю что – никому не узнать. Весь я – внутри, какой именно – не ваше дело.
И снова лодка, но другая, на этот раз не на крыше, а на реке. Некая заезжая графиня к королю интерес имеет, но тот и бровью королевской не ведет. Тогда графиня лодку по-хитрому накренила, а когда оба в воде оказались, Людвигу на шею повесилась. А он поглядел, словно на вошь, и этак сквозь зубы: «Не сметь прикасаться к королю!»
Но больше всего запомнился другой кадр, к концу фильма ближе. Людвиг на этот раз в замке, что сам и построил. Вышел на стену, а тут гроза на все небо. Молнии, гром, ливень вовсю лупит, а Людвиг смотрит, и лицо его совсем иным становится. Словно друга встретил, товарища равного себе.
Локи встал с кровати, в окошко поглядел. Ничего не увидел, только вечернее небо в тучах. А если представить, что гроза? И не Людвиг, а он, Хорст Локенштейн… Не Локенштейн, нет! Он, Август Виттельсбах, в глаза молниям смотрит? Его арестовали, били, заперли, но он все равно – король. Когда допрашивали, лицом не дрогнул, другу-предателю лишь прощальную фразу подарил. «Но почему – ты, дурачина?» И все, нет дурачины, есть мерзкий предатель Кампо. И, наконец, гроза, словно свидание в тюрьме сквозь двойные решетки. На малый миг можно сбросить маску пред ликом Того, Кто равен Тебе. Улыбнуться, словно давнего приятеля встретил.
И даже песню запеть. Нет, не запеть, задышать в такт словам.
Я мыслю о том,
Что мне интересно,
О том, что кругом
И мне неизвестно.
Невидное глазом
Постигнет мой разум,
Не зря говорят:
Нет мыслям преград!
Глава 3
Нижний уровень
Шпион слишком походил на шпиона, и Пэл даже начала волноваться. Почему-то думалось, что такое бывает лишь в книжках-покетах для невзыскательной публики. Темные очки, плащ с поднятым воротником, шляпа почти на носу, свернутая газета в кармане, непременно «The Times». И, естественно, пароль, что-нибудь простое и невинное: «Простите, здесь не пробегала моя ручная пантера?»
Темных очков, правда, не было, и газета оказалась иная – «The Daily Telegraph», все прочее же точно как в романе: красный почтовый ящик на углу в двух шагах от Кенотафа, широкоплечий парень в сером мятом плаще и мокрой от дождя шляпе, в зубах папироса, а вместо пароля требовалось представиться. Вот так просто – подойти и…
В центре Лондона! На улице Уайтхолл! Прилично одетая женщина (пальто подобрано
