операции. Иначе профукаем Тихона. Профукаем и никогда себе этого не простим.
Надо было сказать что-то еще – значимое и важное, и на выручку как всегда пришел Леха Кулер.
– Для военной операции время – это все! – торжественно проговорил он. – Герцог Веллингтон, конкретной даты не помню.
– Неважно, – подытожил я. – Главное – сопли не жуем и шутки не шутим. По любому, жизнь Тихона зависит сейчас только от нас. Есть возражения?
Но об этом моих друзей можно было и не спрашивать. Возражений не было.
Глава 5 Авто-бросок к цели
С кем только не сравнивали людей, каких эпитетов для них не выдумывали, – и воины они, и странники, и цари, понимаешь, природы. Мне же они частенько представлялись обыкновенными шахтерами. Долбили чем ни попадя по стылому времени, зарывались вглубь, искали смысл жизни – и так не одно тысячелетие – старательно, кропотливо и бестолково. Поскольку все равно найти ничего не получалось. И даже когда начинало казаться, что вот оно – главное, наконец, проблеснуло, обязательно происходило какое-нибудь дурное событие – и все тут же летело в тартарары.
Нет, правда! – вот был у нас в подъезде сосед Олежа – с пятого этажа. Вежливый такой, плечистый. Здоровался со всеми – даже со мной, малолеткой, играл на флейте и скрипке. Еще и плаванием увлекался – в республиканских соревнованиях призы завоевывал. А в итоге ушел в армию, попал в горячую точку и погиб. Где и как – неизвестно. Пацаны шептались, что где-то на южной границе. Но меня более всего ужаснула напрасность его мук: красный диплом, экзамены, спорт, музыка, бессонные ночи перед экзаменами – и все ради чего? Чтобы умереть от пули тупого наркокурьера? На его родителей я и смотреть теперь не мог спокойно. Если замечал издали, старался незаметно прошмыгнуть мимо. Казалось, они на глазах стареют и усыхают. А чтобы улыбаться там или шутить – такого я за ними уже не замечал.
Теперь вот и мои друзья ехали спасать медведя, крупно при этом рискуя. Чем думали – непонятно! А не выступи я со своим дерзким предложением – сидели бы сейчас по домам, смотрели телевизоры, хрустели чипсами. Конечно, переживали бы, зато точно остались бы целыми. Отец как-то мне выдал: «Чтобы друзья на одном берегу – да еще на всю жизнь – это фантастика, Эд. Чаще всего берега расходятся, реки превращаются в моря, а родные лица теряются вдали. Это, грустно, Эд, но это жизнь…» Наверное, он был прав, но от этих мыслей мне всякий раз становилось безумно тоскливо. Потому и спорить начинал с отцом, насмешничал вовсю – говорил, что все это фигня и неправда. Хотя про себя понимал: все так и есть, придет время – мои друзья тоже уплывут в неведомое далеко. И даже не по своей воле – это река жизни разбросает их по разным островам. Возможно, из всего прошлого – надежного и любимого – только одни родители и останутся. Грустно, правда? Так и получалось, что эти минуты, несмотря на всё их безумие, можно было считать лучшими и золотыми. Потому
