со мной?
– Я не могу покинуть это место. Моя судьба связана с ним. Однажды ты поймешь. Посмотри на меня.
Мати сердился и боялся, ему хотелось отвернуться, но устоять перед голосом матери было невозможно. Он помнил, как ее янтарные глаза, обведенные черными кругами, вспыхнули светом.
– Когда корабль пристанет к земле, беги с него на берег. А до тех пор прячься, никто не должен тебя заметить.
– А что потом, Амма, что потом?
– Потом, сынок, ты останешься по-настоящему один и будешь следовать своим ощущениям, чтобы начать новую жизнь в совсем другом мире. И пусть у тебя будут три опоры…
– Амма, пожалуйста, не бросай меня!
– Я всегда буду рядом. Посмотри на заходящее солнце, и найдешь меня.
– Амма, подожди!
Но она уже умчалась вниз по трапу и исчезла в темноте. Корабль отошел от берега.
От этих воспоминаний хвост Мати бессильно упал, а в груди заболело. Подняв голову, он увидел Воробья и котят, выжидающе смотревших на него. Он совсем не хотел говорить о матери и потому промолчал.
– А теперь скажи мне, Мати, ты был уже чьим-нибудь владельцем? – к его облегчению, заговорил Воробей.
Мати понял, что Воробей упоминает о странном, но древнем обычае сожительства кошек с людьми, когда кошка жила рядом с образованным человеком, батраком, и владела им. Владелица дарила человеку покой и оберегала его, а тот в ответ кормил ее и давал жилище, и кошки иногда называли такие отношения «взаимным владением», потому что человек почему-то считал себя хозяином кошки. Мати помнил что-то о таких договорах, но сам ни с кем не был связан.
– Не думаю, чтобы я когда-то кем-то владел, сэр. Не то чтобы мне не нравились батраки, но не могу припомнить, чтобы я о ком-то заботился.
– А, хорошо, – кивнул Воробей. – И я тебе объясню почему. Сядь, юный Мати, и я… ну, как бы должен… наверное, ребята тебе объяснили, что мы – из породы кошачьих, но… как это… мы – одичавшие кошки. Ты понимаешь, что это значит?
Мати покачал головой. По правде говоря, ему трудно было уловить мысли Воробья, уж очень много поворотов было в его предложениях, прямо как в туннелях, что вели к его дому.
– Ну, я, наверное, не из самых языкастых кошачьих, чтобы суметь объяснить это тебе, но в основном это значит, что мы не имеем батраков. Не потому, что мы, так сказать, их не любим. Мы живем рядом с ними вполне мирно, на рынке и… ну, так сказать, по большей части. Нет, тут скорее дело в том, что нам нравится жить здесь по-своему, а владеть кем-то – это утомительная обуза.
Наш род возник в древние времена. И отношения между кошачьими и батраками не всегда были такими гладкими. Говорят, что наших предков ужасно преследовали – охотились на них, мучили, топили и даже сжигали. Это мне рассказывали уже в детстве, но никогда не объясняли, почему так было. Говорят, что нас боялись и ненавидели в равной мере, прежде чем батраки примирились с нами, а ведь в природе батраков – всегда уничтожать то, чего они не понимают. А такого, боюсь, очень много.
Городские
