Красота, живущая в совершенстве точного расчета, жила в этом лице. Даже зеркало отражало его будто бы с удовольствием. А в последнее время Ханоху стало казаться, что с течением времени его отражение выглядит все лучше и лучше – то ли зеркало умело бороться со временем, накладывающим печать на любые лица, то ли магия Господина распространялась на учеников. Так или иначе, Ханох снова убедился в том, что он сделал правильный выбор. Где бы он был сейчас, если бы его приняли в Гвардию? Ходил бы в ночной дозор? Или разбирал бы бесчисленные пергаменты, пытаясь отличить ложный донос от сообщения о настоящей угрозе? Жалкая, если подумать, судьба. Хорошо, что он успел свернуть в сторону.
И вот еще: ему не пришлось остричь волосы. Каждый воин Гвардии, пройдя Испытание, стриг волосы совсем коротко и не давал им отрастать длиннее, чем на два пальца. Из-за этого их лица выглядели странно; Ханох был готов к этому, конечно, когда просил об Испытании для себя, но втайне жалел, что служение испортит его красоту. Господин ничего такого не потребовал.
В прежние дни Ханоха звали иначе, и он не любил вспоминать то имя, полагая его смешным. После клятвы он изменил имя на «Ханох», что означало «Отдавший себя» – это вызвало одобрительную улыбку у Мастемы, любившего такие маленькие детали.
***
Одиннадцать человек ждали Господина, настороженно прислушиваясь к любым звукам на улице. Полное спокойствие – хотя бы и только видимое – сохранял только Ханох, неподвижно сидевший у стола. Темные волосы Ханоха были гладко зачесаны назад и собраны, полностью открывая бледное, резкое лицо. Несмотря на жаркое лето, солнце как будто не коснулось его кожи.
Мастема вошел в комнату мягко и бесшумно, в ничем не примечательном облике, однако воздух как будто сгустился и потяжелел от его присутствия. Когда Мастема желал, его сопровождало чувство опасности – он мог внушать людям безотчетные переживания так же легко, как произносить слова.
– Все на месте, – удовлетворенно сказал он. – Очень хорошо. Сегодня мы не потратим много времени на разговоры – почти все, что вам нужно знать, уже сказано. Я вижу по вашим лицам, что некоторые еще сомневаются. Еще я вижу, что все боятся. Это, впрочем, меня не удивляет.
Он задумчиво разглядывал склоненные фигуры; как будто заметив что-то необычное, подошел и приподнял за подбородок одного из учеников, сосредоточенно глядящего на свои руки. Встретившись взглядом с его испуганно моргающими глазами, Мастема поморщился и отдернул руку.
– Страх, – слово прозвучало презрительно. – Каждый выходит в мир и оказывается один на один со своим страхом, – мягко, даже ласково сказал Мастема. – Страхи бывают разными. Например, страх смерти – надеюсь, вы помните, что вы все смертны. Пока еще. Но между рождением и смертью есть еще множество других страхов, и вы их тоже хорошо знаете. Вспомните, как вы боялись болезней, нищеты, потери,
