– ее тезка Анна. При этом они как-то заговорщицки переглянулись с Владимиром Николаевичем. Затем завязалась тихая беседа о Боге, о божественном, о смирении, о творящемся бесстыдстве…
Вскоре Ане стало муторно, а вслед за тем – скучно. Она толкнула локтем Соломонова.
– Долго еще сидеть будем? Пойдем домой.
– Неудобно, – промямлил тот. – Да и скоро все закончится.
***
Они сошли с трамвая за две остановки до дома и теперь неторопливым шагом возвращались по безлюдной заснеженной улице.
Легкие снежинки в свете фонаря мерцали каким-то таинственным серебряным светом. В воздухе витали едва уловимые сказочные запахи ванили и корицы, музыки, предновогоднего волшебства.... Аня, наконец, смогла дать себе волю – она сорвала с головы намокший пуховый платок и теперь весело кружилась в танце чуть впереди Соломонова. Тот загляделся на ее осыпанные сверкающим серебром волосы и раскрасневшиеся щеки.
– Ань, – не выдержал в конце концов Соломонов, – хочешь стать моей женой?
– Ты что, в меня влюбился? – не переставая кружиться, весело спросила девушка.
– Ага! – признался тот с обиженным видом. Как это она об этом могла не догадываться?
– Но я-то не влюблена в тебя! – Аня ухватилась за его рукав – от долгого кружения ее покачивало. – Зачем нам женихаться? – она засмеялась своей шутке.
– А затем, что ты совсем одна, пропасть можешь…
– Так тебе меня жалко или ты меня любишь? – спросила Аня лукаво.
– И жалко…, и люблю… – уклончиво ответил Сашка.
Аня внимательно посмотрела ему в глаза.
– А кого ты больше всех на свете любишь?
– Бога… потом тебя, мать…
– А мне надо, чтобы только меня одну любили, и как Бога, и как мать, – она забрала у него сверток с подарком от гостеприимных баптистов: небольшой набор продуктов в честь Рождества.
– Так не бывает, – пожал плечами Саша. – Каждого любят по-своему. А Бога – превыше всего на свете.
– Бывает! – опять засмеялась Аня. – У меня так будет! – Она вдруг почувствовала некую власть над Соломоновым. Своим неопытным женским чутьем девушка уловила, что ее чары могут сотворить с влюбленным мужчиной многое такое, о чем не догадывается даже она сама. И ей захотелось закрепить свой триумф необычным предложением.
– Хочешь поцеловать меня? – хитро спросила она Соломонова. Цель была достигнута: Соломонова словно парализовало от удивления.
Аня приподнялась на цыпочки, приблизила к нему свое лицо и прошептала. – Хочешь?! – Облако теплого пара, вырвавшегося из ее прелестного рта на морозе, обожгло губы принципиального девственника.
– Нет! – вдруг отпрянул от нее Соломонов, как от нечистой силы. – Это грех!
– Что – грех? Целоваться?! – Аня с удивлением посмотрела на блаженного и рассмеялась.
– Если
