нас ни на секунду. Мама о чем-то долго разговаривала с дедушкой, и, в тот же день, мы вернулись все вместе домой.
В июле боли у дедушки усиливались, запах также (еще бы – гниющая плоть), он чаще срывался на бабушку, был безумно раздражителен, мама забегала, несколько раз в день, делать ему перевязки. Да и общаться, кроме как с мамой, дедушка спокойно ни с кем не хотел и не мог. Боль давала о себе знать чаще и сильнее. Позже, когда стало ясно, что состояние усугубляется, дедушку отвезли в больницу.
Это был не «шип розы» – это была гангрена. Еще вначале всей этой эпопеи, мама показалась с дедушкой в больнице и озвучила объявленный диагноз бабушке. Врачи, сначала предложили ампутацию пальца на ноге, а лучше стопы, чтоб избежать заражения крови и негативных последствий. Но дед был очень упрямым, и быть «инвалидом» ни за что не захотел! А гангрену, увы, по – иному не лечат…
Потеряв уйму времени у той бесполезной «чудо – бабки», с ее никому не нужными припарками, растирками и отчитками, уже в июле, когда деданю доставили в больницу, вопрос стоял об ампутации полностью всей ноги, включая и бедро. Гангрена расползлась по ноге, словно «стрелка» на капроновых колготах.
Но видя настрой больного, с целью сохранения конечности, было предложено новейшее медицинское «достижение» – гангрену предложили лечить методом «иссечения». Естественно, этот метод и был испробован. Только никто не обратил внимания на свертываемость крови у больного, и на то, что у дедушки уже был сахарный диабет. В ночь после проведения процедуры «иссечения», он просто истек кровью.
Практически все время пребывания дедани на стационаре, в больнице, его не покидала моя мама. Бабушка проведывала, мама, имея на руках двух крошек – детей, там жила. На мой взгляд, это неправильно, когда полностью все заботы при живой супруге, об отце, возлагает на себя ребенок. Маме в этой жизни досталось. Она умеет решать проблемы и жизнь, не жалея ее, подкидывала «проблемки» снова и снова… Бабушка же – сначала была «за мужем», потом – «за дочкой», и важные решения никогда в своей жизни не принимала.
Сколько времени дедушка находился в больнице – ровно столько я горела желанием его навестить! Мне этого очень хотелось, и мама пообещала – «завтра, 11 августа», взять нас с собой. О, мы с моей второй бабушкой, папиной мамой, Зинаидой Павловной, проснулись ни свет, ни заря. Умылись, позавтракали, как вдруг, раздался телефонный звонок. Это была мама. Бабушка ее слушала, лицо становилось серьезнее и серьезнее, и к концу беседы бабушка присела.
Закончив диалог и положив трубку, бабушка попросила нас также сесть на софу, и сообщила, что в больницу ехать уже не надо, мама скоро приедет также, и дедушку мы увидим, но чуть позже и уже в последний раз. Так бывает иногда, люди уходят. Вот так и дедушка, нам нужно будет с ним попрощаться, он уже не сможет с нами говорить, но сможет слышать нас. Потом деданя уйдет из нашей жизни навсегда, однако мы сможем помнить его и, иногда, навещать место его захоронения.
В тот день я узнала
