согласилась сразу, пару дней поразмышляла. Что я теряла? Возможность когда угодно переехать с места на место, еще не увиденные страны и города, свободу, легкость бытия. Что приобретала? Точку в пространстве, где была необходима сейчас.
В конце концов, когда мне надоест – или не получится! – я всегда могу сказать Лукке «прощай!». И я решила согласиться. Несколько дней присматривалась к сотрудникам, оборудованию, запасам, посетителям… и поняла, что почти все нужно менять.
Собственно, сегодняшний скандал с Франкой Польпеттоне, занимавшейся в «Кантине» пастой, был финальным, вишенкой на торте. С самого начала я уволила почти всех официантов, кассиршу и сомелье. Она ходили жаловаться к синьору Корнелли, тот только посмеивался в сивые усы и кивал мне – продолжай, мол. Франку я как раз хотела оставить: паста выходила из-под ее неласковых рук совершенно волшебная, никогда до этого я такую не пробовала. Но увы, один из уволенных официантов приходился ей близким родственником (племянник деверя – для Лукки родство несомненное), поэтому синьора пастайя взбунтовалась.
Ладно, разберемся! Сцепив зубы, я повернулась к ней спиной и пригласила клиентов пройти к удобному столику на веранде, под сенью оплетенного виноградом навеса. Подала меню и отошла, искоса наблюдая за новыми лицами.
Ну, то есть, новое-то лицо было одно, представленный мне несколько минут назад господин Джон Довертон, высокий мужчина, широкоплечий, загорелый, словно работал в поле. Длинные темные волосы его были связаны в небрежный хвост, только одна прядка на виске сплеталась в косичку с темно-зеленым тонким шнурком. Не сразу я заметила, что этого человека сопровождал громадный черно-серебристый кот.
Двое его спутников были мне знакомы: отец Паоло, священник церкви святого Мартина, частенько сидел за стаканом вина еще с папашей Бронтолоне. Я сама к почитателям Единого не принадлежала, моя семья традиционно верила в Симаргла, но в собор я заходила несколько раз – очень уж хороши были каменные кружева на его стенах. Ну, а не узнать Винченцо Арригони не смог бы никто, хоть денек проведший в Лукке…
Винченцо поднял на меня глаза, и я подошла к гостям.
– Вы выбрали, синьоры, или вам что-то подсказать? – с любезной улыбкой я нацелилась карандашом на страницу блокнота.
– Ну, я так понимаю, что пасту сегодня лучше не заказывать? – хмыкнул отец Паоло.
– Я бы рекомендовала с этим пару дней подождать…
В конце концов гости остановились на супе Garmugia[3]), нарезке biroldo по-гарфаньянски[4]), и говядине с виноградным соусом.
– А для вашего четвероногого спутника что-то будете заказывать? – поинтересовалась я, взглянув на кота. Он сидел на стуле, придвинутом для него Довертоном, и, прикрыв глаза, принюхивался.
– Думаю, Неро с удовольствием съест несколько кусочков бирольдо, – ответил хозяин зверя. – Он вообще любит колбасы.
Я
Гармуджа (Garmugia) – суп, возникший в тосканском городе Лукка (Lucca) в XVII веке. В книгах он был описан как «сытный суп, неизвестный за пределами Италии». Его основные ингредиенты: куриный или овощной бульон, спаржа, артишоки, фасоль, горох, лук, мясо (свинина или говядина). Могут также использоваться, морковь, сельдерей и листья свёклы. Современные повара для аромата добавляют немного панчетты. Некоторые версии гармуджи включают говяжий фарш, мортаделлу, а также сыры (пармезан, пекорино). В старые времена этот суп варился в основном весной, а сейчас – по желанию.
Biroldo della Garfagnana – колбаса, приготавливаемая из самых невостребованных частей свиной туши: голова, сердце, лёгкие, язык, ножки, которые после отваривания перемешиваются с кровью, солью, специями, иногда с изюмом и грецкими орехами. Оболочкой для этой колбасы служит мочевой пузырь или желудок свиньи. Точные пропорции и рецепт варьируется от производителя к производителю – одни добавляют такие травки, другие – эдакие, поэтому даже в Лукке, в мясных лавках, бирольдо может быть разным.
