Сахаров – фигура замечательная, цельная и одновременно противоречивая. Он очень цельно посвящал себя конструированию атомного оружия. Потом очень осознанно ужаснулся этому, отошел от создания атомного оружия и стал настоящим гуманистом. Великим гуманистом. Похоже, что так и становятся гуманистами, пройдя в начале пути страшные испытания и осознав, что делают. Ведь это Сахаров потом опубликовал работы, из которых следовало, что 1 мегатонна взрыва атомного приспособления в атмосфере приводит в череде поколений к 50 тысячам смертей. Созданная им бомба, а он сделал самую большую бомбу в мире, 60 мегатонн, была взорвана на Новой Земле. Только от одной бомбы, которую сделал Сахаров, погибнет 3 миллиона человек. И вот, видимо, этот груз вины не давал ему покоя. Когда Сахарова выпустили из Горького, он на одном из общих собраний Академии наук сказал, что есть проблема Ленинградской дамбы и надо создать комиссию Академии наук, и предложил поставить во главе комиссии молодого члена-корреспондента АН СССР Яблокова. Кто ему подсказал? Как? Я не знаю.
К Сахарову тогда все относились с невероятным пиететом, несмотря на то что он вроде бы был в опале и никаких должностей не занимал. Но все понимали, что Сахаров – это Сахаров. И меня назначили председателем комиссии Президиума Академии наук по Ленинградской дамбе. Мы выезжали на дамбу. Наше заключение было таким: дамбу можно строить, но надо сделать ее максимально прозрачной, чтобы там было много технологических отверстий, не закрытых, а зашлюзованных. Недавно позвонил мне какой-то ехидный человечек со словами, что вот вы в свое время сказали, что дамбу нельзя строить, а сейчас дамба спасла Питер от наводнения. Но мы говорили только, что нельзя строить сплошную дамбу. И, конечно, очистные сооружения были сделаны при поддержке Швеции, Финляндии, Норвегии, Германии. Серьезная часть средств на создание очистных сооружений в Питере пошла оттуда, потому что эти страны понимали, что загрязняется вся Балтика.
А.Д. Сахаров и А.В. Яблоков в перерыве работы Съезда народных депутатов СССР. Ноябрь 1989 г.
В 1987 году была еще экспертиза по Северной ТЭЦ в Москве, в которой я тоже участвовал. Общественность была против строительства такой ТЭЦ в Мытищах, так как предполагалось, что она будет работать на мазуте.
А уже тогда было ясно, что огромные атмосферные выбросы от сжигания мазута, которые там будут, рано или поздно повлияют на Москву и на здоровье москвичей. Я был членом государственной экспертизы, и наших голосов против оказалось недостаточно, чтобы остановить строительство. Большинство экспертов высказались за то, чтобы ТЭЦ построить. То есть формально мы проиграли. Но в результате проект ТЭЦ был изменен, и мазут сделали запасным топливом, а главным топливом стал газ, были поставлены фильтры. Году в 1995-м я где-то видел статью у энергетиков, которые писали, что протесты зеленых помогли сделать проект более экологичным. По тем временам это была лучшая электростанция в России.
