было одобрения кандидатов со стороны коммунистической партии. Партийные кандидаты должны были сами убедить людей, что за них надо голосовать. За них проголосовали, как и за многих других, которые открыто шли против коммунистической партии.
В рамках этих свободных выборов было объявлено, что от Академии наук, научных учреждений и общественных организаций будет избрано десять депутатов или что-то около того. В общем, накануне выборов устраивали разные собрания и встречи, типа дебатов. И на одной из таких встреч меня спросили: «А как вы будете совмещать свою научную работу с работой в Верховном Совете, с депутатством?» И тогда я сказал: «А я не буду совмещать. Я прекращу свою научную работу. Буду заниматься только выборной деятельностью». Это было искренне сказано, и я это пронес фактически до 96-го года, когда признался себе: «Все, хватит, не могу. Надо возвращаться в науку».
В 1989 году я был избран народным депутатом СССР. Тогда же познакомился с Горбачёвым. Во время какой-то тусовки Михаил Сергеевич подходит ко мне и говорит: «А тебя мы решили сделать руководителем Комитета по экологии Верховного Совета». Тогда было принято, что «старшие товарищи» смотрят, кто из депутатов что может делать, и распределяют полномочия в Верховном Совете. Народные депутаты СССР работали не постоянно, а на съездах. Постоянно работающим органом был Верховный Совет народных депутатов. Поскольку я мог работать на постоянной основе, я был зачислен в штат Верховного Совета и стал заместителем председателя Комитета по экологии.
На заседании Верховного Совета СССР. За Алексеем Яблоковым сидит Алексей Ястребов.
Москва, 1990 г.
Моей епархией в Верховном Совете была экология. Моя главная ошибка была в том, что я много сил посвятил тому, чтобы исправить прошлый, советский экологический ущерб, предполагая, что впоследствии все будет в порядке – примут правильные законы, прекратится дикое советское экологическое безобразие. Потом оказалось, что хлынувшая к нам «западная пена» стала организовывать у нас производства еще хуже по своим экологическим качествам и последствиям, чем это было в Советском Союзе. В Советском Союзе были хоть какие-то нормы, и их как-то соблюдали, а сейчас не осталось ничего. Все это закончилось совершенно дикими подкупами, официальными или неофициальными. Значит, гораздо больший ущерб, многократно больший, наносится нашей природе. В прошлом году даже министр Донской сказал, что экологический ущерб составляет до 6 процентов ВВП. Весь прирост ВВП 1,2–2 процента, а ущерб, который каждый год наносится природе, в несколько раз больше, чем прирост. То есть хозяйство идет вразнос. Как можно вести домашнее хозяйство, если ущерб в результате твоей деятельности больше, чем прибыль, которую ты получаешь. «Экологическая каша», жуть, в которой мы сейчас живем, растет из начала 1990-х годов, когда мы проглядели это.
Самая высокая точка Карелии – гора Нуорунен.
В качестве зампредседателя
