нет? Он просто потемнел от тебя, Юпитер. Скажи ему… – Нудьга снизила голос. – Господин Великий Пентиум. Мы тебя уважаем. Включи всю свою память, сохрани себя на диске, да помогут нам и земля, и небо, и высший разум…
Зимину стало смешно. Он вцепился в свой крутой ежик и начал хохотать. Потом включил перезапуск, и огоньки на дисплее замигали, поехали, побежали.
– Ты серьезно? – это он ей, не экрану.
– Более чем. Ты сегодня опять злой, я не могу, я пойду лучше.
– Что как ребенок! Закончу и все будет изумительно.
– Не будет, – шелестела Фая Нудьга, – у меня нет кнопки перезапуск…
– А ты уступи мне.
– А ты мне…
Она ходила неслышно туда, сюда, прилегала головой к косяку, к стене, так и этак плечи не помещались, плоско не складывались на стене, что-то ее томило, не отпускало. У нее был излишек чего-то, чем хотелось поделиться, но девать это было некуда.
– Зачем летаешь, как моль? Подожди чуток.
Летанье прекратилось, все затихло. Зимин полетел вглубь мироздания, не дожидаясь ночи. Ушла – ну и ладно. Тоже мне загадка. «Господин Великий Пентиум! Высший разум!» Разговорилась. Молчаливая скво, она должна сидеть и ждать, что скажет мужчина. Вот как картинки в фотошопе. Откроешь – смотрят. Закроешь – молчат.
Попалась старая летняя картинка. Зимин с братом и Нудьгой в летнем кафе «Панорама». Столики, пиво, тень от тополей, фонтанчик. Помнится, сидели там до ночи, смеялись над чем-то. Зимины смотрели в объектив, а сиреневая фея куда-то вбок, как чужая. Точно так же, как тогда на природе, когда они познакомились. Есть же такие люди, везде им все неродное. Зимин вспомнил, как фотограф просил ее оглянуться, так нет, не слушалась… Да мы это мигом подредактируем. Будет смотреть туда, куда скажем… Но что такое? Фая теперь смотрела прямо, но лицо ее стало неживым. У Зимина засосало внутри. Ведь испортил снимок, лопух, а оригинал остался у нее. И сохранил машинально. Все было здесь – джинсовая панамка, сарафан, шашлык в руке, подбородок с высоко расположенным ротиком, прямо где-то под носом, но глаз уже не было, губы побелели. Треугольное родное личико погасло. Да ерунда! Всегда так бывает, когда сканируешь цветное фото… Поправим еще, какие наши годы. Пора было идти в интернет бороздить просторы.
А потом Зимин так и не дождался свою молчаливую скво. В общежитии ее не было. Подружка по комнате сказала, она про Зимина наслышана. В тот день, в воскресенье, Фая лежала на кровати, уцепившись за спинку, сдерживая стоны. Ей явно было плохо. Потом умылась и на вокзал. Она вообще-то живет без родителей, которые смахнули в Штаты подзаработать. Для маменькиной дочки Файка очень уж самостоятельная. Итак, Фая Нудьга уехала то ли в больницу, то ли в санаторий. Сказала – на новую ступень пора. У нее есть своя программа самосовершенствования, все разбито по ступеням…
Раскосая подружка с непонятным именем – Олеолеу? – Зимин ее три раза переспросил – смотрела
