что, кроме секса, их ничего не связывает и связывать не может. «А если у нас будет ребёночек, милый, что ты тогда на это скажешь?» У него чуть сердце в тот момент от такого открытия не лопнуло, и он себе поклялся, что если всё обойдётся, то он больше никогда к этой дуре (но, кстати, чертовски хорошенькой) не притронется. Клятву, впрочем, он свою немедленно нарушил, даже не дождавшись удачного исхода дел. Но сейчас шустрая девочка, испорченная перманентом и рейсфедером, раздражала и бесила не по этой причине. Дело было даже не в Даше, звонка от которой он ждал. Дело было в той глупости, в том отчаянии, в том терзании, в которые он то попеременно, то синхронно впадал. Влад не находил себе места, бесился и бесновался. Несдержанный Сашок здорово потрепал ему нервы, а теперь ко всему прочему позвонила эта злостная гарпия! Наивное создание! Неужели она думает, что он станет с ней лебезить и выдавливать из себя сладко тягучую патоку! Разумеется, нет. Его голос срывался и едва ли не переходил на крик. Закончилось всё это тем, что Влад послал назойливую девчонку куда подальше и со злостью швырнул трубку.
– Фу-ты ну-ты, – усмехнулся Стас, с сочувствием глядя на телефон. – Какие же мы стали грубые.
Влад не ответил. Он подумал о том, что ведёт себя, как последний дурак, и из-за этой опостылевшей Дарьи может потерять весь свой непосильным трудом собранный гарем.
«Какие же все они дуры, – зло подумал Влад, давясь ядовитой пеной. – Все до единой. Все без исключения. Весь женский пол, женский род, всё-всё женское! Даже египетские мумии и Сашкина «Ямаха». А ещё все они шлюхи; глупые безмозглые шлюхи!»
Влад наспех поужинал и быстрее завалился спать. Но даже во сне ему не удалось забыться. Всю ночь за ним верхом на «Ямахе» гонялась пресловутая близняшка с тугим, готовым вот-вот разродиться животом. А за ней чинно следовала довольная, преисполненная торжественного восторга Дашенька, несущая перед собой на вытянутых руках местами обколотый и облупившийся бюст «живой египетской богини». Один глаз у Нефертити был хорошо прорисован, другой отсутствовал – только пустое, белое яблоко. Она зловеще улыбалась, пригретая тёплыми руками Дашеньки, и озорно подмигивала сохранившимся глазом. И, несмотря на все свои приобретённые изъяны, египетская статуэтка оставалась чертовски обворожительной и дьявольски желанной.
Глава восьмая
– Я тебя умоляю, Дашка, если вдруг тебе не понравится, не говори вслух. Санечка у меня такой чувствительный, – Настя невесело вздохнула и возвела свои жалобные, чуть раскосые глаза на чопорную подругу.
– Постараюсь, – хрипло ответила та, заглотнув чрезмерную порцию никотина.
Дарье вообще было очень сложно сдерживать себя, когда маленькая Настенька с ребяческим воодушевлением обожествляла своего голубоглазого беса, а ещё называла его «зайчиком», «сладеньким» и «малышом». Причём было бы полбеды, если бы она называла его так исключительно с глазу на глаз, так нет же – и за глазами она именовала его только в уменьшительно-ласкательной форме. При длительном общении подобная фамильярность напрягает,
