вежливо напомнила ему, что здесь этого делать не положено, и Сашка был вынужден спрятать сигареты в карман.
– Ну, чего ты кипятишься? – миролюбиво спросил Влад, когда оба вышли из магазина и направились в сторону дома Воиновых. Влад бережно прижимал к себе коробку с подарком и теперь казался успокоившимся и удовлетворённым. – Знаю, что ты Дашку немного недолюбливаешь, но это ещё не повод так злиться.
– Я не злюсь, – криво усмехнулся Сашок. – Просто ты сейчас глупость делаешь. Твоя Дашка – маленькая пиявка, стервоза и неврастеничка. Полбеды, когда ты тухнешь в гараже, мучаясь над очередным посвящением. У меня иногда мысль возникает, что нашу группу не «Нефертити» надо было называть, а «Дашенька», – Сашка пренебрежительно ухмыльнулся. – Теперь у нас каждая песня о Дашке. Но это ещё ладно. Хуже то, что ты сейчас в подкаблучника превращаешься, готового ради этой бестии всем пожертвовать. Это не по-мужски Влад. Это недостойно!
– Недостойно чего? – сухо спросил Влад, раздражаясь и мрачнея. – Или, по-твоему, было бы лучше всю жизнь оставаться безмозглым ветреником, кобельком и балагуром? – Влад явно намекал на особенности Сашкиного поведения. – Нет, приятель, взрослеть надо, меняться, становиться серьёзнее.
– Всё, брейк, – ответил Сашка, ощутив в их разговоре первые повышенные нотки. – Каждый за себя. У меня своя точка зрения, у тебя – своя. На этом и разойдёмся.
Они действительно разошлись. Сашка отправился домой к себе, Влад – к себе. Им обоим предстояло собраться с мыслями и духом, чтобы подготовиться к предстоящему вечеру. По крайней мере, готовился Влад, готовился он морально и физически, тренировался перед зеркалом, репетировал подготовленную речь и планировал своё феерическое выступление. Свою знаменательную речь, которая, конечно же, разозлит Сашку, обрадует Дашеньку и станет значимым рубежом в его, Воиновской, жизни.
Влад предчувствовал счастье, предчувствовал его, безусловно, ошибочно, но подобные заблуждения свойственны людям влюбленным, а потому наивным и доверчивым. Влад чётко видел, что подходит к порогу новой жизни, более осознанной и ответственной, закрывая дверь в жизнь прошлую, в которой свободолюбивый Сашка предпочёл задержаться, как выяснилось впоследствии, на очень много лет.
Предвкушение счастья трепало нервы и вызывало лёгкий зуд в музыкальных пальцах, жаждущих тревожного колыхания струн. Но нет, Влад сегодня не собирался брать гитару в руки: боялся увлечься и забыться в объятиях эфирной Неферии, оставив без внимания Неферию материальную и осязаемую.
Вечер подкрался быстро и незаметно. Влад позвонил Сашку, сказал, что сейчас к нему заскочит, чтобы потом вместе отправиться на свидание.
Внутри что-то дрожало и дёргалось, что-то зловещее и холодное. Сашка был бодр и весел, об утреннем разговоре не вспоминал и казался весьма довольным жизнью, впрочем, он всегда был ею доволен, а все перепады его аристократического настроения объяснялись неутомимым
