е начал думать я. Потом почитал про Питер и понял, что там не самый любимый мною климат, но сны это не остановило.
Как-то раз мне приснилось, что мы гуляем в лесу с отцом. Мне было лет шесть– семь. Я не видел лица отца и поэтому не мог понять: это мой родной отец или отчим. Пытался раздвинуть дымку сна, чтобы увидеть его лицо, но у меня не получалось. Мы кружили по тропам, он очень часто фотографировал меня. В итоге вышли к старому дебаркадеру. Я ходил и заглядывал во все комнаты, в них было много мусора, всё выглядело жутко. Это я понимал своим взрослым разумом, но во сне я был ребёнком, и мне передавался мой собственный восторг. В детстве мы воспринимаем информацию по-другому, и то, что для меня, взрослого, было “фу!”, для меня же ребёнка оказалось: “Ух ты!”. Дебаркадер был обнесён лесом, все лестницы и перила из дерева, полы скрипели. Мой взрослый разум увидел во всём этом какой-то триллер: усадьба потрошителя – не меньше. Когда я проснулся, то вообще не думал об отце, мне было интересно вспоминать те самые ощущения разной реальности меня теперешнего и меня в детстве. Для себя назвал это “эффектом потерянного детства”, и это понятие открыло для меня туман моего сна. Я понял, что на дебаркадере со мной был родной отец.
В семнадцать лет я собрался поступать в Институт информационных и инновационных технологий Международной академии бизнеса и управления в Москве. Для меня слова "институт" и "академия" в одном предложении вовсе не предвещали беды. Если запомнить название полностью и потом произнести его где-нибудь в кругу друзей, то можно произвести впечатление. Моя бывшая девушка Авелина когда узнала, то написала мне в Контакте на стену, что поздравляет с выбором. Мы обсудили с ней тот момент, что останемся друзьями, и этот разговор был как бы одним из проявлений этой дружбы. Мы встречались год, и после нашего расставания, другие девушки из нашего окружения не проявляли ко мне интереса, а такие моменты продлевали моё внутреннее ощущение того, что мне пока не нужен партнёр.
Через пару дней мне пришло уведомление, что к записи Авелины добавлен комментарий моей родной сестры Киры. Она желала мне удачного поступления и передавала привет от отца, писала, что они меня очень любят и также желают удачи. Прочитав это, я секунд двадцать думал, лайкнуть мне это или что-нибудь ответить. В итоге не сделал ни того ни другого, хотя мысли об этом комментарии не оставляли меня целый день.
Мать была рада моему выбору вуза, наверное, потому что он не в Саратове, и в поездку для поступления меня собрали довольно быстро.
Первый день
В столицу я приехал на автобусе, хотя очень хотелось на поезде. Не знаю почему, откуда такие эмоции, но тот факт, что средством передвижения был не поезд, добавил некое чувство утраты. Сама поездка на автобусе мне не очень понравилась. Я и раньше ездил на автобусах на дальние расстояния, но эта поездка была из всего опыта знаковой. Я ехал абсолютно один в незнакомый мне город для того, чтобы попытаться поступить в институт.
На протяжении всей поездки автобус останавливался, все выходили – кто покурить, кто покушать или по другим своим делам. Выспаться в сидячем положении не удалось, а под утро разболелась голова, и ранний рассвет вообще не позволил мне больше уснуть. Пришлось начать бодрствовать километров, наверное, за триста до конечной точки.
Настроение немного улучшилось, когда мы въехали в сам город, хотя сил это особо не прибавило.
Начало лета 2024-гогода было очень жарким на всей территории Российской Федерации. В Москве было около 32-х градусов. Для меня это температура комфорта, но, как оказалось, я не привык к такой влажности.
На улицах прохожие с самого утра выглядели изможденными. Некоторые дамы клали себе на лица влажные платки. Как по команде, несколько человек из групп, которые стояли на пешеходных переходах и ждали зелёный сигнал светофора, запрокидывали запотевшие бутылки и делали несколько глотков разноцветных жидкостей. Зной заставил большую часть населения максимально обнажить свои тела, влажные и блестящие от пота. Слабый обдув кондиционера, казалось, закачивал потихоньку кислород. Но на самом деле он справлялся не лучше, чем обычный вентилятор. Автобус, не торопясь, двигался сквозь пробки. Медленное движение сквозь обволакивающий вакуум жары рисовало картины расправляющегося города. Было красиво и страшно понимать, что будет в середине дня. Я покрылся испариной, было тяжело дышать, воздух был полон технических примесей, и в то же самое время он был влажный и тёплый. Я вдыхал его раз за разом и не мог насытиться, возможно, не хватало кислорода, либо просто я так быстро начинал чувствовать себя свободным. Наконец-то автобус прибыл на Павелецкий вокзал. Забрав из багажа свои вещи, я начал осматриваться. Каждые двадцать секунд подходили разные нерусские люди и предлагали воспользоваться услугами такси, помочь донести багаж либо просто интересовались, нужна ли какая-то помощь. Я был готов к тому, что это недоброжелатели, а на самом деле предприниматели, готовые содрать втридорога. Я улыбался и осматривался: так много людей, огромная площадь, и все куда-то идут, бегут, многие просто глазеют, как и я. Москва
