заслуживающими внимания только те выборы, к которым он допущен) уверяют, что люди «правильно сделали, что не пришли», и что они «не проиграли», – это безответственность и демагогия.
Те, кто не пришел, проиграли – как и те, кто пришел. Потому что так и осталась власть, благодаря политике которой сохранятся высокие цены и тарифы, низкие зарплаты и пенсии, сокращения на работе и стройки под окном, невозможность устроить детей в хорошую школу и отсутствие лекарств.
Но те, кто пришел, хотя бы боролись за то, чтобы изменить ситуацию, – в отличие от тех, кто прийти не захотел. А потом придет к оппозиции – сетовать на ухудшение жизни, то есть – на следствие их же поступка.
Все почти по Жванецкому: фраза «Я не пошел на выборы, и принимаются законы, нарушающие мои права» – произносится только по частям.
Перемены в стране начнутся только тогда, когда в головах у миллионов граждан сформируется эта причинно-следственная связь: от того, как они ведут себя на выборах, прямо зависит то, как они живут.
Исаакий для церкви. Губернатор Георгий Полтавченко заявил, что отдаст Исаакиевский собор РПЦ
10 января 2017 года
Летом 2015 года аналогичная попытка натолкнулась на отказ Смольного – со ссылкой на прибыльность государственного музея «Исаакиевский собор» и отсутствие в бюджете города средств на содержание федерального памятника архитектуры (при том, что РПЦ финансировать это не сможет). Перед этим петицию в интернете о сохранении Исаакия в ведении города подписали около 20 тысяч человек (к 12 января аналогичная петиция за двое суток набрала 120 тысяч голосов).
Петербургская епархия РПЦ этим решением осталась недовольна и продолжила попытки получить Исаакий, подключив, как говорят, к вопросу патриарха Кирилла И якобы на декабрьской встрече Кирилла с губернатором Георгием Полтавченко соответствующая договоренность была достигнута.
Тем не менее, считать вопрос окончательно решенным рано – в Петербурге достаточно противников передачи Исаакия церкви, аргументов у них тоже достаточно, и они твердо намерены сопротивляться.
Как известно, собор строился на средства казны Российской империи (то есть за счет всех ее граждан, как верующих, так и не верующих), всегда был государственной собственностью (до революции он, как и Эрмитаж, был в подчинении Министерства императорского двора), никогда не передавался церкви и никогда не был приходским храмом.
Уже поэтому говорить о его «возвращении» тем, кому он
никогда не принадлежал, как минимум, некорректно. К тому же, в соборе и сейчас проводятся богослужения, которым никто не препятствует – при этом Исаакиевский собор сохраняет статус государственного музея. Это во-первых.
Во-вторых, РПЦ рассматривает «церковную реституцию» как возмещение страданий, которые церковь претерпела в советские времена, и не устает напоминать о «сотнях тысяч уничтоженных, замученных и выброшенных из жизни
