Она была спокойна, сказав:
– Иван, может быть наша беседа будет единственной и последней в моей жизни. Сорок лет я молчала. Теперь хочу о своей жизни рассказать всё. Если вам это интересно, я продолжу свой рассказ.
Попробуем пересказать то, о чём она нам поведала ему дальше.
Поезд, в котором Зинаида Кирилловна ехала со своей семьёй, останавливался редко. Вместе с ней были её отец с матерью и четверо детей.
Наконец, поступила команда «Выходи из вагонов!». Сотни людей спрыгивали с высокого настила и бежали к последнему вагону, чтобы забрать свои вещи.
Но к их удивлению, последнего вагона не оказалось, где-то в пути его отцепили. Так и остались люди без вещей и одежды! А был ноябрь месяц! Впереди зима! Горе-то какое!
Затем их, более тридцати семей, посадили на телеги и отвезли в лес возле какой – то деревни, выгрузив на болоте прямо под открытым небом.
Поначалу они жили в наспех сооружённых из тонких ёлочек шалашах под пристальным оком конвоиров, строя новый посёлок. Они расчищали леса, подрубая корни у деревьев и корчуя их.
Позже им выделили бригаду из местных мужчин для строительства бараков.
В построенных из сырого леса домах в каждой комнате помещалось по две семьи. Когда топили печь, по стенам бежали капли воды. Поначалу кормились тем, что находили в лесу: ягодами, грибами, ветками малины для чая.
Потом продукты им стали привозить, раздавая по установленным нормам потребления. Жили впроголодь. Мужчины уходили в леса, для женщин организовали бригаду, занимавшуюся переноской кирпича, а затем прорубкой дороги. Когда отдыхали, ели печёную рябину, плакали, да пели песни.
Была ужасная тоска по деревне, которую невозможно было выразить словами. Да и поздняя осенняя погода с низкими облаками, сбивавшимися в обширную лохматую тучу, плакавшую горькими дождевыми слезами, добавляла тоскливое настроение.
– А у моего Ванюшки болезнь не проходила, он покрылся коростой и таял на глазах. Ребёнок смог протянуть ещё две недели и умер на глазах у всех членов семьи. Моего горя в тот момент измерить было нельзя. Отец из остатков досок сделал маленький гробик, положил моего Ванюшку завёрнутого в пелёнку на его дно и дал нам с ним попрощаться. Потом заколотил гробик доской, обвязал его верёвкой и, взяв через плечо, понёс к заранее выкопанной им яме. Похоронили его за деревней, открыв счёт новому кладбищу на русской земле. Я и моя мама, прислонившись к берёзе, беззвучно и безутешно плакали, – не в силах сдерживаться вновь заплакала Зинаида Кирилловна.
Каждый день переселенцы должны были отмечаться в регистрационном листе, но показать себя недовольными такой жизнью было нельзя. Таких переселенцев ждала ещё более суровая кара, для чего комендатура повсюду расставляла своих людей – «шептунов», осведомлявших о настроении спецпереселенцев.
Кирилл Артёмыч,
