А потом… приходит письмо от отца, мол, жив и здоров”. Причем оба письма были датированы 27 августа. Может быть, сначала написал письмо, а потом ушел в бой и погиб? Но через четыре дня от него пришло еще одно письмо, подтверждавшее, что он жив. Горбачев написал отцу, пожаловался на тех, кто понапрасну расстроил семью ложным сообщением о его гибели. “Нет, сын, ты напрасно ругаешь солдат – на фронте все бывает”[89]. Горбачева упрек отца огорчил, но такая беспристрастность послужила ему уроком на всю жизнь.
Война для Сергея Горбачева окончилась в конце 1944 года, когда его серьезно ранило при взрыве бомбы: огромный осколок рассек ему ногу. “Его могли убить десятки раз”, – дивился Горбачев. Отец получил медаль “За отвагу” (за форсирование Днепра под непрерывными бомбежками) и два ордена Красной Звезды. Однажды, уже в 1945 году, кто-то подбежал к Мише со словами: “Мишка, твой отец идет”. “Я как-то… во-первых, не поверил, откуда он, но я встал и пошел навстречу… Идем мы друг на друга, и он смотрит на меня, и я, что переживали мы, трудно даже сказать. Ну, здравствуй. Взял, обнял, идем, поглядел на меня, когда подошли, остановились, и он увидел, я был одет в рубаху, которая была из конопли сделана. Выращивали сами коноплю… Брюк не было. Поэтому шили сами, но шили из чего? Шерсть овечья, опять крутили, ткали ткань эту, из нее брюки… Они тоже так торчали. Вот я и явился, босиком, уже здоровый, и стою. Он глянул на меня и сказал эти слова, на всю жизнь мне запомнились: да, говорит, довоевались. Вот вам как жить”[90].
Сергей Горбачев так никогда и не смог забыть все то, что видел и пережил на войне, – как и его сын. И тогда, и особенно позже, когда отец с сыном вместе часами работали в полях, Сергей рассказывал ему о страшных первых месяцах войны, когда красноармейцам не хватало оружия, была одна винтовка на двоих, а иногда они выхватывали винтовки у погибших товарищей и продолжали биться. Он описывал, как на его глазах однополчан косил пулеметный огонь. Вспоминал, как участвовал в рукопашном бою – таком жестоком и кровавом, что лишь через несколько часов солдатам удалось прийти в себя: “В голове одно: немец тебя или ты его. И никаких других мыслей. Бьешь, колешь, стреляешь, как зверь”. Отец Горбачева сражался под Курском (в крупнейшем во всей истории танковом бою), участвовал в освобождении Киева и Харькова. Однажды, когда группе саперов, куда входил Сергей Горбачев, не удалось подорвать стратегически важный мост, им угрожали расстрелом их собственные офицеры. Михаилу Горбачеву и самому довелось столкнуться с ужасами войны. Как-то раз, поздней зимой 1943 года, он с другими мальчишками в поисках брошенного немецкого оружия забрел на дальнюю лесополосу, и там они наткнулись на останки красноармейцев. “Описать это невозможно: истлевшие и изглоданные тела, черепа в стальных проржавевших касках, из прогнивших гимнастерок – выбеленные кости рук, сжимающие винтовки… Так лежали они, непогребенные, в грязной жиже окопов и воронок, взирая на нас черными зияющими дырами глазниц”[91].
Быть может, именно этот тяжелый опыт мог бы объяснить исключительное
Горбачев М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 49; Горбачев М. С. Наедине с собой. С. 49.
Из интервью Горбачева автору, взятого 19 апреля 2007 года в Москве.
Gorbachev M. Memoirs. P. 33–34; Горбачев М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 50; Горбачев М. С. Наедине с собой. С. 50–52; интервью с Горбачевым в газете Bild, 9–10 ноября 2009 года (в книге: Горбачев в жизни. С. 77).
