количество военнопленных в этом лагере было слишком большим. Ежедневно умирало от 60 до 100 военнопленных, что составляло примерно 2 процента. Ответственный за лагерь, командующий тыловым районом, многократно жаловался на плохое обеспечение лагеря. Неоднократно в связи с безнадежным положением военнопленные пытались бежать из лагеря. Только дикой стрельбой и расстрелами охрана добивалась того, чтобы военнопленные оставались в лагере. Даже местная комендатура взбунтовалась – было открыто расследование военной прокуратуры против коменданта лагеря. На этом примере командование группы войск констатировало, что жизнь военнопленного красноармейца больше ничего не стоит».
Майор Йоханнес Гутшмидт в течение войны был комендантом нескольких лагерей.
Гутшмидт прошел всю войну с Советским Союзом. Тот факт, что у него был и опыт войны на западе, делает вопрос еще более интересным. В Советском Союзе он в качестве коменданта двух «дулагов» познакомился с тремя крупнейшими республиками. Сначала с Белоруссией и Россией, а с сентября 1942 г. и с Украиной.
В конце ноября 1941 г. Гутшмидт был переведен в Смоленск в тыловой район сухопутных войск, где он должен был в принципе перенять 231-й «дулаг». В связи с непонятной военной ситуацией новый лагерь был еще в Вязьме и должен был позже перевестись обратно в Смоленск.
Вот что он пишет в своем дневнике, приведенном в книге немецкого историка Хартмана:
«„Дулаг-231“ в соответствии с записями в журнале главнокомандующего сухопутными силами генерала Шенкендорфа 20.11.1941 был инспектирован им лично. Позже пришел мой предшественник по „Дулагу-231“ и последователь по „Дулагу-203“ майор фон Штитенкрон. Ему показали крайне грубое письмо главнокомандующего, потому что у Штитенкрона в Вязьме умерло 4 тысячи военнопленных.
Три дня спустя Шенкендорф провел закрытое совещание, на котором среди прочего поднимался вопрос высокой смертности советских военнопленных… „Я инициировал дело военного трибунала для того, чтобы расследовать преступную халатность в отношении военнопленных!“»
Впоследствии, несмотря на преступную деятельность, многотысячные человеческие жертвы среди военнопленных и гражданского населения, начальник лагеря майор фон Штитенкрон был оправдан венским военным трибуналом…
По содержанию документов видно, что немецкая сторона на самом высоком уровне ставила вопрос о ненадлежащем содержании военнопленных. Происходило это не из человеческой жалости: основной функцией «дулагов» Вязьмы, как и всех транзитных лагерей, была передача военнопленных в живом виде дальше на запад, использование их как рабочей силы. Поэтому немецкое руководство и обвиняло начальство пересыльных лагерей в разгильдяйстве. Но лагеря Вязьмы своим невыносимым положением пленников удивляли даже видавших многое проверяющих.
14 февраля 1940 года Герберт Бакке, статс-секретарь министерства
