Путь от стены к стене. Олег Аникиенко

      – Данилка, ты все разработки  на диски продублировал? – с беспокойством интересовалась девушка.

      – Конечно.

      – А на жесткие диски или компакты? – с беспокойством уточняла она.

      – И так и так прописал, – терпеливо объяснял ей парень. –  Ты лучше проверь, все ли вещи взяла и все ли у сына, что нужно имеется?

      – У Костика есть няня, а у няни есть деньги, которые мы на него оставили, – резко ответила девушка, похоже недовольная тем, что ее упрекнули невниманием к ребенку. Затем, закатив глаза к потолку, крикнула,– тетя Катя, все же понятно насчет Костика? Мы вам будем по триста долларов в месяц высылать на него, главное чтоб сын ни в чем не нуждался.

      В коридор из комнаты выглянула женщина с красными глазами, в платке, повязанном поверх бигуди.

      – Атож не понятно!? – с энтузиазмом заверила она, подкидывая орущего благим матом пацана месяцев шести, – я сеструхиных троих воспитала, и все людями стали. Жрать захочет, накормлю, срать захочет, подотру. Делов то! Главное любить этих засранцев, они усё чуют.

      – Что-то в его крике, я не слышу особой любви, – с недоверием проронил Данил, поправляя очки.

      – Ну, так чует, что родня то уезжает, – доброжелательно объяснила тетя Катя, – щенок и тот скулит, как сиськи мамкиной лишается, а тут человеческий детеныш, а не лук репчатый.

      – Алла, ты уверена, что мы можем спокойно уехать? – с сомнением переминался с ноги на ногу отец Кости.

      – Да не посторонний же человек с ним остается, – заверяла тетя Катя, – я же соседка ближайщая, у меня в коммуналке самая близкая комната к вашей. Детё же еще в пузе на моих глазах росло. Будите звонить, оно вам отогукается и отокееца в вашу Америку. Что сытое и не засранное сразу же по кудахтанью поймете.

      – Ты хочешь, чтоб наш сын в этой коммунальной квартире рос? – зло спросила Алла, – мы четыре года работали над проектом, чтоб нас заметили, и когда нас приглашают в Америку  запустить наше детище, мы откажемся и упустим шанс, который выпал, возможно, единственный раз в жизни?

      – За ребенка я переживаю, это наше основное детище, а не программа.

      – И я переживаю, поэтому хочу, чтоб у него было будущее, квартира в хорошем доме, школа, а потом университет престижный. Чтоб он, когда учился, кушал сытно, а не как его отец язву пирожками отъедал, и чтоб как мать от голода в обмороки не падал. То, что мы его не успели в загранпаспорта вписать, кто виноват? Обстоятельства?

      – Аллочка, ты же видела, как я занят был проектом, когда мне было эти справки собирать? – начал оправдываться незадачливый отец.

      – Тебя никто не винит, но и ты меня не вини. Так обстоятельства сложились, максимум на полгода уедем, деньги будем посылать, с Костиком общаться по телефону, приедем, когда он только соображать начнет. Что  поделать, если близких людей у нас нет кроме соседки по коммуналке. Ты же видишь, тетя Катя доброй души человек.

      – Да добрая не спорю, – согласился Данил и, наклонившись поближе к уху жены, добавил, – меня только смущает ее уровень интеллекта.

      – Нам главное чтоб ребенок был сыт и чист, а вернемся, сами воспитаем, до года все равно ничего понимать не будет, – заверила Алла решительно, – ты же видел, как тетя Катя за своим  псом Дуриком ухаживает. Тетя Катя, вы же курить при Костике не будете, как и договаривались?

      – Да шоб я сдохла, – заверила нянька ходя по комнате и старательно тряся ребенка, отвлекая от крика.