style="font-size:15px;"> Антипохмельных средств Колыванов за ненадобностью не держал, оставалась лишь надежда, что в аптечке найдется что-то от головной боли. И он нетвердыми шагами, опираясь на мебель, двинулся в сторону гостиной. Тот факт, что он абсолютно обнажен, Колыванов проигнорировал.
Даже не заметил этого.
Одна бутылка лежала на столе, вторая стояла рядом, полупустая.
Третья валялась на полу – уже в виде кучки битого стекла, Колыванов ее поначалу не увидел – заметил, наступив босой ногой на острый осколок, вонзившийся в ступню, тут же закровоточившую.
С трудом наклонился, тупо поглядел на поползшую из-под ноги липкую красную лужицу, на останки бутылки с синей этикеткой, от которых поднимался сивушный запах.
То ли от этого запаха, то ли от отвращения к самому себе Колыванова затошнило – он едва справился с сотрясавшими желудок спазмами и заковылял, стараясь наступать лишь на пятку, к настенному шкафчику-аптечке. Выгреб на стол все его содержимое, тяжело плюхнулся на стул рядом; первым делом выдернул из ранки на ступне застрявший неровный осколок и стал рыться в куче разноцветных упаковок, сразу отложив лейкопластырь…
…Лекарства Колыванов мог позволить себе самые лучшие, сплошь импортные, и сейчас сей факт сыграл с ним дурную шутку – он болел редко, не разбирался в написанных на иностранных языках названиях, а ничего похожего на снадобья от мигрени, памятные из прошлой жизни, не попадалось. Никаких аскофенов, димедролов и пенталгинов…
Любой его соотечественник, регулярно созерцающий рекламу чудо-лекарств, мгновенно бы сориентировался в этом фармацевтическом бардаке. Да вот беда, немногие интересующие его передачи Колыванов смотрел в записи, с заботливо вырезанными рекламными роликами. А когда у него что-то болело, просил Катю дать что-нибудь «от живота» или «от головы». Дурацкая ситуация: сидеть перед грудой лекарств и не знать, какое так необходимо тебе сейчас…
Он взялся за пластырь и вату, решив для начала продезинфицировать и заклеить ранку на ступне. Однако, странное дело, стер с ноги кровь и обнаружил: края ранки плотно сошлись, она уже не кровоточит и не болит. Хмыкнул удивленно, но заклеил на всякий случай. Смахнул со стола кучу заграничной ерунды и решительно пододвинул недопитую бутылку. Народ недаром говорит, что клин вышибают клином, а подобное лечат подобным – не может ошибаться наш народ в таком волнующем и близко знакомом предмете…
С утра пролетарское пойло казалось еще гадостнее, долго болталось вверх-вниз по пищеводу, будто раздумывало: лечь ли мирно в желудок или извергнуться обратно; пришлось торопливо запить водой, все той же артезианской водой. Однако подействовало быстро, боль из головы и из всего тела помаленьку ушла, оставив странное ощущение, что Колыванов весь, с ног до головы, изнутри наполнен чем-то вязким и полужидким, грозящим при неосторожном движении прорвать оболочку и растечься по полу… Но способность мыслить вернулась и мысли были
