общался с отделом обслуживания в номерах.
Борис положил трубку и обратился к Пепе:
– Рад познакомиться с вами. – Он продолжал говорить по-французски. – Думаю, мы можем быть полезны друг другу.
Пепе молча кивнул. Он сидел, немного подавшись вперед, в покрытом бархатной обивкой кресле, и в своем черном костюме казался до странности уязвимым на фоне старинной мебели, словно не он мог случайно сломать ее, а она – причинить вред ему. У Пепе с Борисом все же много общего, подумал Эллис. Оба были сильными, жестокими мужланами, не ведавшими границ дозволенного или чувства сострадания. Будь Пепе русским, он служил бы в КГБ. Родись Борис французом, он влился бы в ряды мафии.
– Покажите мне бомбу, – распорядился Борис.
Пепе открыл свой «дипломат». Он оказался плотно набит прямоугольными брикетами из какого-то желтого вещества, каждый примерно в фут длиной и сечением в пару дюймов. Борис встал на колени рядом с чемоданчиком и потрогал один из брикетов указательным пальцем. Вещество было мягким, как замазка. Борис принюхался.
– Предполагаю, что это Си-3, – сказал он.
Пепе снова кивнул.
– А где взрывное устройство?
– Эллис принес его в рюкзаке, – ответил Рахми.
– Нет, не принес, – сказал Эллис.
На мгновение в комнате воцарилась напряженная тишина. На привлекательном молодом лице Рахми отчетливо отобразился страх.
– Что ты имеешь в виду? – взволнованно спросил он. Взгляд его испуганных глаз метался между Эллисом и Борисом. – Ты же мне обещал… Я сказал ему, что…
– Закрой рот, – резко оборвал его Борис.
Рахми замолк. Борис выжидающе смотрел на Эллиса.
Тот заговорил с небрежным спокойствием, какого на самом деле вовсе не ощущал:
– Я опасался, что это может быть ловушка, а потому оставил взрывное устройство дома. Его смогут доставить сюда буквально через несколько минут. Мне нужно лишь позвонить своей девушке.
Борис изумленно пялился на него несколько секунд. Эллис выдерживал его пристальный взгляд насколько мог хладнокровно.
– Почему вы решили, что возможна ловушка? – наконец поинтересовался Борис.
Эллис решил отказаться от любых объяснений, поскольку они прозвучали бы как попытка оправдаться. Да и сам по себе вопрос прозвучал нелепо. Он посмотрел на Бориса с откровенной уверенностью в себе, а потом лишь пожал плечами, ничего не сказав.
Борис продолжал внимательно вглядываться в его лицо. Потом русский заявил:
– Хорошо. Только звонить буду я сам.
Протест так и вертелся у Эллиса на языке, но ему пришлось подавить желание возразить. Такого поворота событий он не предвидел. Он продолжал выдерживать позу «мне на все наплевать», одновременно лихорадочно обдумывая положение. Как отреагирует Джейн на незнакомый голос? Вдруг ее вообще там нет, и она нарушила обещание? Он уже сожалел о том, что вовлек ее в свои дела. Но теперь было слишком поздно что-то
