и есть предмет, из-за которого мне самому порой хочется повеситься, так это математика».
Разговор о Джонатане Андерссоне заходил чаще, если Джоэль был поблизости. И не удивительно, ведь он жил как раз напротив ворот дома, в котором повесился Джонатан. Из окон комнаты Джоэля на втором этаже открывался вид на богатую виллу из красного кирпича с побелкой, построенную в конце девятнадцатого века. Лестница из трёх ступеней вела на веранду с двумя римскими колоннами, а на белой входной двери висел массивный дверной молоток в виде позолоченной львиной лапы.
До 19 октября 1992 года во всём Уддвикене не было дома больше и красивее, чем этот. Теперь же это были руины. Пустая оболочка былой роскоши, прятавшаяся в диких зарослях сорняка, заполонившего весь двор и сад. Трава здесь вымахала такой высоты, что при малейшем дуновении ветра её прижимало к земле, а красный кирпич на нижней части фасада едва выглядывал из-под никогда не высыхавшей лужи дождевой воды, которая скапливалась, сбегая из сломанной водосточной трубы во время грозы.
Никто не жил здесь. Никто не жил в этом доме уже много лет, поэтому его прозвали Заброшенным Домом, и все в Уддвикенской школе знали, что над этим местом тяготеет проклятие.
Дети осмеливались бродить только вдоль кованой железной ограды с внешней стороны сада. Некоторые смельчаки, кто постарше – девяти-десяти лет, – забегали за ограду, добегали до дома и, прикоснувшись к кирпичной стене, мигом мчались обратно. А уж о том, чтобы постучать в дверной молоток, даже речи не шло.
Джоэль впервые сделал это в семь лет.
Конечно же, это была идея Калле – только ему в голову могла прийти подобная мысль. В один прекрасный день Калле на перемене заявил, что пришло для этого время, – а когда Калле говорит, что для чего-то пришло время, то так оно и есть.
– Это же твоя идея, – сказал Кристофер. От волнения его голос дрожал, но Калле был безмятежен.
– И что? – только и спросил он.
– ДА ТО! Значит, ты должен идти первым!
Джоэлю, Калле и трем их одноклассникам – Кристоферу, Сэму и Томасу – потребовалось минут двадцать, чтобы дойти от школы до Заброшенного Дома, и ещё по меньшей мере столько же времени ушло на перешёптывания и ругань в кустах у ограды.
Покидая школьный двор, все были твёрдо уверены в том, что первым пойдёт Калле (потому что это была его идея), затем Джоэль (потому что он был оруженосцем Калле), следом Сэм с Томасом (потому что они всё всегда делали вместе) и, наконец, Кристофер (если тот не улизнёт раньше); но теперь Калле отказывался быть первым.
Слишком испуганным он не выглядел – скорее, наоборот, забавлялся происходящим. Заставить его пойти первым или каким-либо ещё было невозможно – Калле никогда не вёлся на поводу у других. И больше всего это раздражало Кристофера.
– Так ты трус, да? – прошипел он.
– А ты? – спросил Калле и так издевательски-нежно улыбнулся Кристоферу, что тот окончательно вышел из себя. – Я всегда иду первым, пусть теперь кто-нибудь другой идёт вместо меня.
– Тогда Джоэль! – крикнул Кристофер и ткнул пальцем в Джоэля, который не проронил ни слова с тех пор, как они покинули школу.
В отличие от Калле Джоэль боялся; вот только не Заброшенного Дома, а того, что скажет мама.
Он ненавидел делать то, что могло заставить его маму разочароваться в нём. А это обязательно случится, если она узнает, что они тут замышляют. Но Калле бы тоже разочаровался, если бы он не пошёл с ним, поэтому Джоэль успокаивал себя мыслью, что, может быть, мама ничего и не узнает. Страх, правда, всё равно не отступал, и с каждой минутой, пока они стояли тут и трепались, становилось только хуже.
Напротив – ворота его собственного дома. Неподалёку возятся в своих садах соседи. Из окна может выглянуть мама. И если они ничего не предпримут в ближайшие пять минут, его застукают. Не кого-то, а именно его.
– Не, – мотнул головой Калле, – не Джоэль. Ты пойдёшь первым.
– Можно жребий кинуть, – предложил Сэм, не любивший ссориться.
– Да, камень, ножницы, бумага, – поддержал друга Томас.
Кристофер вскипел.
– МЫ НЕ БУДЕМ БРОСАТЬ ЖРЕБИЙ!!! ЭТО БЫЛА ИДЕЯ КАЛЛЕ, И ЕСЛИ КАЛЛЕ НЕ ПОЙДЁТ ПЕРВЫМ, ТО Я ИДУ ДОМОЙ!
Джоэль всем сердцем пожелал, чтобы Кристофера поскорее сдуло отсюда. Тогда, возможно, всё отменится. И никто не будет разочарован. По крайней мере, в нём.
Кристофер не ушёл.
– Я собираюсь ВСЕМ рассказать, какой ты трус, – угрожающе прошипел он, но Калле продолжал выглядеть всё таким же безмятежным, как и раньше. Ситуация зашла в тупик.
Почти не отдавая себе отчёт в том, что делает, Джоэль вскарабкался на ограду,
