того дела в Юстиц-коллегию октября по 18 число того ж году, кроме как справка с делами, от кого на оную Салтыкову были доносы и о ком именно и как решены, да из указов выписки, производства никакого не имелось…»
«Салтычиха» (иллюстрация работы В. Н. Курдюмова к энциклопедическому изданию «Великая реформа»)
Волков и Цицианов, составив список подозрительных смертей, заподозрили ее в умерщвлении ста тридцати восьми человек, из которых пятьдесят официально считались «умершими от болезней», пропали без вести семьдесят два человека, шестнадцать считались «выехавшими к мужу» или «ушедшими в бега». Эти сведения были получены следователями преимущественно из арестованных ими счетных книг, которые Салтыкова вела чрезвычайно тщательно, занося туда даже взятки должностным лицам.
Следствие постоянно сталкивалось с тем, что допрашиваемые крестьяне не желали откровенничать. Ничего удивительного: в те годы жалобщиков обычно ждала весьма незавидная судьба даже в тех случаях, когда показания официально фиксировались. Власти возвращали крепостных владелице, где их ждали побои, а некоторых и Сибирь, куда с декабря 1760 года помещики могли ссылать своих крестьян и дворовых в обход каких-либо судебных процедур. Имелись и другие препятствия – Салтыкова активно противодействовала следствию через многочисленных знакомых в московских чиновных кругах. Осенью 1763 года, через год после начала следствия, Волков обратился в Сенат с просьбой разрешить применение в отношении подследственной пытки и в отстранении ее от управления имениями и доходами с них. Второе было «учинено» (временным управляющим назначили сенатора Сабурова), а вот в разрешении пытки Сенат отказал.
В то время пытка как следственное действие в России еще не была запрещена, но Екатерина всячески стремилась ограничить эту практику. В деле Салтыковой следователям было предписано ограничиться угрозой применения пытки, однако на подследственную это не произвело ровно никакого впечатления. Гораздо более полезным в смысле получения информации оказался «повальный обыск» – сплошной опрос жителей Троицкого и московской усадьбы Салтыковой на Сретенке. Проводили его одновременно Волков в Москве и Цицианов в Подмосковье. В общей сложности были опрошены более четырехсот пятидесяти человек, давших ценные и довольно точные сведения. К этому моменту Салтыкова уже была заключена под стражу, да и сам факт повального обыска убедил крестьян и дворовых, что за их хозяйку взялись всерьез.
Повальный обыск производился так: следователь или член суда, приехав на место, составлял список лиц, которые могли быть свидетелями. В список не вносились родственники подсудимых и люди, находящиеся у них в услужении. Подсудимые могли дать отвод избранным свидетелям. Окончательно избранных «окольных людей» вызывали на место и там допрашивали с соблюдением тех же правил, что и свидетелей. Оценка достоверности и силы их показаний
