успешными и отмечались в оценках экспертов и в конкурсных программах как примеры «лучших практик». Однако независимая глубокая оценка индивидуальных проектов, как правило, не проводилась. Учитывая размеры инвестиций в проекты э-участия за последние пять-десять лет и сокращение бюджетных ассигнований в условиях финансового кризиса, разумно задаться вопросом, какой реальный вклад в повседневную жизнь привнес тот или иной конкретный проект.
Как было заявлено на встрече госслужащих высшего звена и руководства международных организаций, ответственных за развитие э-правительства14, сам факт появления инновационных технологий сотрудничества указывает на фундаментальное смещение баланса власти в пользу гражданского общества. Открываются беспрецедентные возможности для создания новых моделей как в области предоставления услуг населению, так и в сфере деятельности правительства. Но, несмотря на этот сдвиг, многие страны за последнее десятилетие так и не смогли полностью раскрыть потенциал э-правительства, что особенно заметно на фоне растущего спроса на открытость и прозрачность органов власти, отчасти усиленного финансовым кризисом, на лучшее качество услуг, бо́льшую демократичность принятия решений. Это поднимает проблему надежности измерения эффективности проектов. Значение приставки «электронное» в сочетании «электронное правительство» уже не должно ограничиваться измерением эффективности и результативности работы органов правительства, но все больше должно отражать сущность «нового правительства» как ориентированного на «Правление в сотрудничестве» [Leitner, 2010, p. 2–3]. Для этого на уровне проектов необходима разработка рамочной системы оценки на основе четко сформулированных реалистичных целей и критериев с соответствующими индикаторами, позволяющими фиксировать выполнение задач, поставленных в ответ на реальные социальные и экономические потребности. При этом нет необходимости «изобретать велосипед» только потому, что мы имеем дело с проектами с приставкой «э» [eGovernment in Europe, 2003, p. 27].
Мы начинаем статью обсуждением понимания сущности э-участия в европейском контексте, далее рассмотрим конкретные проекты, запущенные в Австрии в последнее десятилетие. В заключение предлагается методология оценки проектов, в основу которой положен обзор наиболее часто употребляемых определений э-участия и подходов к его оценке.
По мнению Панопулу, Тамбурис и Тарабанис [Panopoulou, Tambouris, Tarabanis, 2009], э-участие включает в себя следующие направления:
• предоставление информации,
• организация кампаний (в том числе подача петиций),
• консультирование,
• делиберация,
• дискурс,
• модерирование,
• опросы,
• голосование,
• территориальное планирование,
• формирование сообществ (социальная мобилизация) и благоприятной для сотрудничества среды15.
Аналогичным
Встреча, состоявшаяся в Брюсселе, была организована сетью, объединяющей госслужащих высшего звена, ответственных за э-правительство в странах ОЭСР (OECD network of Senior E-Government Officials), 10–11 октября 2010 г., при участии правительства Бельгии, которая председательствовала в то время в ЕС.
Эти авторы используют проект DEMO-net, финансируемый Еврокомиссией, в качестве источника категоризации, исключив при этом такую категорию, как «ведение избирательных кампаний» (
