занятие по правам благородных девиц: «Чем докажете?»
– Нам пришло письмо! – выпалил оппонент, но, увидев, как у старшего посерело лицо, моментально прикусил язык и покрепче прижал к груди медные трубки самогонного аппарата.
– Неужели? – улыбнулась я, немедленно почувствовав, как под ногами перестает плыть пол. – Покажите мне предписание, что вы имеете право конфисковать чужую собственность по бездоказательному доносу.
С пафосным видом я протянула раскрытую ладонь, требуя бумагу. Обычно такими мелочами городские стражи пренебрегали, чтобы лишний раз не досаждать мировому судье. По слухам, господину раздражительному и ненавидевшему, когда его тревожили ради каких-то там самогонных аппаратов.
– Тьфу! – сплюнул капитан.
Я уже хотела объявить, что за опоганивание чужого имущества напишу жалобу, но он быстро протер пол подошвой и с грохотом водрузил колбу на стол. От вопиющей непочтительности к частям разобранной «деточки» отец чуть за сердце не схватился.
– Господа стражи, поосторожнее с чужим имуществом! – Осознав, что противник разгромлен всухую, матушка поднялась из-за стола и вальяжной походкой направилась к стражам.
– Извините за беспокойство, уважаемая…
– Законопослушная! – наставительно указала она.
– Уважаемая законопослушная хозяйка, – процедил сквозь зубы капитан и смерил меня нехорошим взглядом. – Где ж вас, таких умных-то, только учат?
– В институтах благородных девиц.
Блюститель порядка скептически изогнул бровь. Видимо, под розовым ободком, мятым платьем и разноцветными туфлями благородство во мне распознать было сложновато.
«Непреодолимые обстоятельства» наконец вышли из трактира. Всей семьей, прячась за занавесками, мы проследили, как они загружаются в черную карету. Напоследок капитан бросил в сторону заведения, располагавшегося в бревенчатом, еще дедом Амэтом построенном, доме, нехороший взгляд.
– Точно хочет вернуться, – буркнула Летиция.
– Святые угодники, думал, что потеряю свою деточку! – просюсюкал отец, оглаживая забытую на столе колбу.
– Старый дурень! – рявкнула мачеха и отвесила мужу смачный подзатыльник.
– За что? – вжал он голову в плечи.
– Говорила же, ставь дома в погреб! А ты: «Виски любит воздух, виски любит воздух!» – передразнила она и протянула ко мне руки, призывая в теплые материнские объятия: – Иди ко мне, Цветочек. Выступила ты прекрасно, но могла бы причесаться.
– Не успела, – позволила я расцеловать себя в две щеки.
– Кстати, – матушка посмотрела мне в лицо, – а кто был тот мужчина?
В трактире наступила пронзительная тишина. От любопытства даже дядька Невиш и кухарка Олив высунули носы из кухни. С вороватым видом я громко вымолвила:
– Слушайте, так есть хочется. Накормите судебного заступника?
Все
