рапорт о неповиновении войска Его Монаршей воле ещё в августе и даже получил на него категоричный ответ с инструкциями. Казаки опоздали со своим прошением на два месяца. Сами же просители Гузиков и Стягóв были возвращены туда, куда они были приписаны, то есть в УКВ. По закону бродяг отправляли в места прописки под конвоем. Именно это и произошло со Стягóвым и Гузиковым. Удивительно то, что до Уральска они доставлены не были. Где-то в дороге оба арестанта «потерялись». Довольно часто пишется о побеге Гузикова и Стягóва из-под ареста. Существует также версия о какой-то административной ошибке и что обоих арестованных отпустили нечаянно. В. Чеботарёв пишет об этом так: «Остается не совсем ясным, как могло случиться, что на пути в Уральск некий жандармский начальник в Симферополе, ссылаясь на какие-то железнодорожные формальности, Гузикова и Стягóва от конвоя освободил. Вполне возможно, что тут сыграли роль общественные деньги, бывшие при них как раз для подобных надобностей».
Версия с побегом кажется мне самой неубедительной: Стягóв и Гузиков как старообрядцы не должны были пытаться избегать ударов судьбы, а наоборот, должны были встречать все испытания с терпением и достоинством. Достаточно вспомнить, с какой готовностью все осуждённые казаки принимали наказание за преступления, которые они не совершали, с какой готовностью они спешили «пострадать» за веру. Миссию свою Гузиков и Стягóв выполнили, необходимости продолжать нарушать законы империи у них не было. Мы ведь говорим не о шалопаях подростках, а об уважаемых и зажиточных людях почтенного возраста. Вероятность подкупа полицейского должностного лица можно было бы рассматривать, если бы история прошения казачки А. П. Лабзеневой не опровергала такой сценарий. Лично я склоняюсь к теории, что арестованных казаков выпустили по ошибке, хотя ни В. Чеботарёв, ни другие исследователи не указывают источники подобной информации/теории. Как бы там ни было, два «уходца» вернулись в войско с рассказами о своих приключениях.
C одной стороны, возвращение ходоков подлило масла в огонь сомнений по поводу НВП и поселило в казаках надежду, что можно достичь разрешения ситуации мирными путями, то есть прошениями, взывая к справедливости, которая была явно нарушена. С другой стороны, администрация ужесточила меры против сомневающихся и несогласных, сделав прямые переговоры с казаками в принципе невозможными. У начальства не было другого пути (да русское начальство и не знало иных методов!), кроме как насильственного затыкания ртов несогласным самым решительным образом, тем более что на этом этапе казаки действительно нарушили закон: отлучались без разрешения, нарушали субординацию, и в литературе по этому вопросу мелькают упоминания о подложных документах (царских писем, владенных и т. д.), фотографии которых никогда раньше не появлялись в публикациях, и за таковые фальшивые документы, если они были, предусматривалась уголовная ответственность. Однако
