и сдавленный кашель, он был самым трезвым человеком на всей территории империи и за ее пределами, но это к сожалению, совершенно не меняло ситуации. Король был мертв, и Корона осталась без своей головы, так услужливо предоставляющей себя в качестве ее представителя.
В считанные мгновения его схватили и следующий рассвет, который должен был стать последним в его жизни, Виньен встретил в золотой тюрьме, где находились самые отпетые и дорогие престолу преступники, за шкуру которых предлагались баснословные деньги, ну а если эта шкура была и не повреждена, сумма выплат превышала все мыслимые и немыслимые ожидания.
Но именно тогда удача улыбнулась ему во второй раз. Неоднократно слушая, как король произносит свои пламенные речи Виньен перенимал от него толику его мудрости, которая и пришла ему на помощь. Выменяв свою жалкую и практически некому ненужную душу на сундук золотых и ключ от винных погребов, уже к закату он вступал под хмурые башни Торбурга одним из самых известнейших людей, под местным небом.
Конечно ему помогли спрятаться, когда посланные на поимку стражники прочесывали город вдоль и поперек, а маги так картинно раскидывали руки в стороны и говорили, что не могут его найти лишь потому, что их карманы обрывались от драгоценных камней, переливающихся всеми цветами радуги.
Сменив китель пажа на неприметные одежды, Виньен навсегда зарекся завязать с вином и принялся скитаться в поисках собственного пропитания, так как последние деньги, которые еще оставались у него после встречи с волшебниками, он потратил на прохудившуюся крышу в одной из башен города, на которой напрочь отсутствовала солома и поэтому в дождливые ночи, он предпочитал спать под кроватью, дабы спастись от потоков воды извергающих на него небом.
Сложно если ты ничему в своей жизни не научился, но еще сложнее если эта жизнь отказывается войти в твое положение и прийти на помощь. Голодая и медленно превращаясь в оборванца, которых Торбург попросту проглатывал, не оставив даже костей, Виньен уже жалел о том, что так скоропостижно распрощался с уютной камерой и последним ужином, который предназначался всем готовившимся взойти на плаху заключенным. Побираясь у одного трактира, он выпрашивал хотя бы краюху черствого хлеба, чтобы хоть как-то утолить появившеюся в желудке дыру, которая росла и ширилась с каждым днем. Один из таких, у кого он выпрашивал кусок и оказался хозяином этого трактира. Может быть ему стало жалко его, а может и лишь потому чтобы отвязаться, он предложил ему пройти внутрь, убраться там и, если он найдет что-нибудь съестное, приготовить себе еды самому, так как все уже разошлись по домам.
Какого же было его удивление, когда, приближаясь утром к трактиру он уловил восхитительные запахи еды, которые манили его зайти внутрь и встретил на своем пороге толпу посетителей, которые и вовсе не смогли пройти мимо. На кухонном полу в куче
