там сидят неимоверные. Президентом там этот… как его, миллиардера этого? Сикейрос, вроде?
– Родригес, – поправила Валентина.
– Во-во, Родригес! Теперь они нам и гастроли обалденные устраивают, и участие в самых престижных конкурсах оплачивают…
– И требуют еще, чтобы мы рекомендовали им какие-нибудь новые таланты, – продолжала Валентина.
Муж посмотрел на нее осуждающе.
– Ё-моё, да кого здесь можно рекомендовать? Кто у нас вокруг, Валь? Шелупонь всякая.
Даша выключила диктофон.
– Спасибо, – вежливо поблагодарила она, – материала у меня достаточно. Если возникнут какие-то вопросы, я позвоню.
– Конечно, в любое время, – Павел откровенно пожирал ее глазами. – В марте мы выступаем в Олимпийской деревне, обязательно пришлем вам билеты.
– Придем с удовольствием, – пообещала Даша. – А вы не угостите нас кофе?
Глеб удивленно приподнял бровь.
Супруги обменялись взглядами.
– Конечно, выдавил из себя Павел.
– С удовольствием, – Валентина встала и отправилась на кухню.
Даша откинулась на спинку дивана и кокетливо произнесла:
– Как у вас тут хорошо!
Водянистые глаза танцора будто подернулись масляной пленкой.
– А вы это… вы приходите почаще, – предложил он, не обращая внимания на Глеба.
– Спасибо, я подумаю, – многообещающе улыбнулась Даша. – Скажите, вы не были знакомы с Ольгой Самарской?
Павел наморщил лоб.
– Вроде бы… А кто она.
– Журналистка тоже. Вы не давали ей интервью? Примерно, месяц назад.
– Как вы сказали? Самарская?.. Нет, не знаю такую.
Глеб пристально смотрел на танцора. Танцор не врал.
– Нет так нет, – махнула рукой Даша. – Будем пить кофе.
Поданный Валентиной кофе оказался растворимым и слабеньким. К этому пойлу мастера бального танца подали сухарики, вероятно, еще со времен Троянской войны. Даша свою чашку не допила, а Глеб и пробовать не стал.
– Что, собственно, мы тут делали? – полюбопытствовал он, когда они с Дашей выходили из подъезда.
Даша в раздражении достала сигарету и закурила.
– Вы меня охраняли. А я… простите, это мое личное дело.
– Простите, это глупо. Чтобы вас охранять, мне следует знать больше.
– Ой ли? Не надо набивать себе цену.
– Цена мне уже установлена, и за ее предел я не выхожу, – Глеб открыл свой «жигуленок». – Везти вас домой или куда-нибудь еще?
Она смотрела на него зелеными глазищами, и редкие снежинки опускались на ее непокрытые волосы.
– Не спешите, – сказала она, пуская дым колечками. – Вы уже покурили, теперь позвольте мне.
– А в машине слабо́?
– В машине сидите вы. Злой
