style="font-size:15px;"> Другая история, широко распространенная в свое время в Берлине, рассказывала о том, как Тун однажды в присутствии Бисмарка снял сюртук – ранее это было привилегией председательствующего, однако прусский посланник со словами «Вы правы, здесь очень душно» последовал его примеру. При этом нельзя говорить только лишь о хладнокровной и рассчитанной до мелочей тактике; подчеркивание австрийским представителем своего привилегированного статуса действительно задевало Бисмарка за живое, и многие его выходки, несомненно, носили эмоциональный характер.
Было бы ошибкой полагать, что основным предметом конфликта являлось курение сигар и тому подобные мелочи. Основная борьба разворачивалась по значительно более серьезным вопросам. Как писал Бисмарк главе прусского правительства Мантойфелю в декабре 1851 года, главная задача Австрии заключается в «реализации далеко идущих планов», нацеленных на то, чтобы стать «повелительницей Германии»[134]. Поскольку в этом ее поддерживало большинство членов Германского союза, Бисмарку оставалось проводить политику, направленную на ослабление союзных органов власти, чтобы обеспечить как можно большую свободу действий Пруссии. «Если Австрия запрягает лошадь спереди, мы должны немедленно запрячь другую сзади» – так сформулировал сам Бисмарк суть своей стратегии[135]. Впоследствии он любил рассказывать историю о том, как один австрийский эрцгерцог спросил его, получены ли его ордена в бою. «Да, здесь, во Франкфурте» – нашелся Бисмарк[136].
Первым примером такого рода действий стали события вокруг законодательства о прессе. Проект нового закона, который должен был действовать на территории всего Германского союза, представила Австрия. Он предусматривал обязательство всех государств запрещать публикацию текстов, которые признал недопустимыми хотя бы один из членов союза. Фактически это позволяло австрийской стороне устанавливать цензурные ограничения для других германских монархий, в том числе и для Пруссии. Это было явно невыгодно последней, и Бисмарк резко воспротивился подобному ограничению прав отдельных государств. При этом он выступал с откровенностью, шокировавшей многих слушателей. «В наших интересах сохранять видимость свободомыслия по отношению к прессе, особенно других государств (…) Мы не понимаем, почему мы должны поддерживать меры, которые будут нас стеснять. Давайте возьмем нынешнее состояние торгового и таможенного вопроса. К примеру, в Лейпциге или Мюнхене может появиться посвященная этим вопросам брошюра, которая входит в противоречие с позицией саксонского или баварского правительства. Соответствующее правительство ее запрещает, но для нас она весьма благоприятна, почему в таком случае мы должны ее запрещать?»[137] После долгих и трудных переговоров закон был принят в 1854 году в значительно смягченной редакции, которая давала членам Германского союза весьма
WIA. Bd. 1. S. 444.
Schmidt R. Op. cit. S. 60.
Braune R. Aus Bismarcks Hause. Bielefeld-Leipzig, 1919. S. 57.
Engelberg E. Op. cit. S. 391.
